—  Может.

—  Не может! —  вставила тетка-Око, русоволосая, полноватая и какая-то вся уютно-округлая.

—  Может, Грельма. Если есть существенная разница в силе дара...

— Если цербер наблюдение смог почувствовать, он сможет его и установить! —  упорствовала тетка.

Вот и нас в Логове учили: способен почуять —  способен найти. 

— ...если есть существенная разница в силе дара, мастерстве и расстоянии, с которого ведется наблюдение, —  невозмутимо продолжил Камень, как будто его не перебивали. 

Тетка фыркнула возмущенно и отвернулась ко мне:

—  Я, кстати, Грельма Гроза, это Ринко Батог, —  кивок себе за спину, —   а это, —  она ткнула пальцем в спину на Илиана, —  хам, который не представил спутников друг другу! 

Я сдержала смешок: приятно, что не одна я так считаю!

Камень сделал вид, что не слышит.

Ринко Батог, Клык Грельмы, и впрямь худой и жилистый, как пастуший кнут, усмехнулся в усы.

—  А ты чего спросила-то? 

Переговариваться через Гемоса было не слишком удобно, Грельма повелительно махнула головой —  и Клык покладисто подался к обочине вместе с вьючной лошадью,  благо, дорога здесь  это позволяла, и пропустил Грозу вперед.

Конечно, ответ на этот вопрос нужно было бы продумать заранее —  не трудно догадаться, что он возник бы. Но прогнозирование —  это не моё, я сильна своей спонтанностью, поэтому пришлось выкручиваться на ходу:

—  Да так, гадаю, имеет ли вообще смысл та игра, в которую нас заставляли играть в Логове наставники? Когда нас сгоняли в учебные комнаты и заставляли первую половину учеников следить за товарищами, а вторую —  искать, кто именно за ним следит. Какой в ней смысл, если невозможно не вычислить наблюдающего —  а значит, у тех, кто следит, нет возможности победить?

—  Ну не скажи! —  легко проглотила обманку Грельма. —  Это же не игра на самом деле, а отличное упражнение на разработку навыка, вы так тренируете скорость и силу поиска! Тут вовсе не в победе дело!

Камень, которого, видимо, тоже интересовало, отчего я задала этот вопрос, бросил на меня “ну-и-дура”-взгляд.

Дура, Солнышко, как есть дура —  мне тетка Карима еще сызмальства это твердила!

Но рассказывать кому-то про ночного смотруна до того, как поговорю с аргусом, я не стану. Да и после не стану, даже если аргус Эстон и разрешит: неудачами со всем орденом делиться не намного лучше, чем орденские секреты разбалтывать.

Но если за мной и впрямь кто-то следил… Я накрыла поиском весь Кремос. Кому я, к лебедям болотным, нужна за пределами акрополя?!

На обед останавливались совсем не надолго, и доедали  его в седлах: орденские кони, которых каждых в ордене привыкли беречь, устать не успели, а двести золотых в ежегодно —  достаточная причина, чтобы слегка утрудить церберов и вьючных лошадей.

Грельма рассказывала, как она заработала свое прозвище (нет, не потому что она гроза чудовищ —  а просто, обладая сильной склонностью к погодной магии, ненужной ордену, она решила развивать ее сама, без наставника, и как-то раз вызвала грозу которая гремела три дня. Не над Сардом, над другим городом —  из которого ее от греха подальше перевели в Кремос, чтобы горе-магичку не пришибли разгневанные горожане). Я увлеклась, и тревожные признаки заметила, когда стало уже поздно.

Я спохватилась, когда изменился запах: в нем стало больше сырости, прелой листвы и еще чего-то, что невозможно описать словами. Знакомого с детства.

Подкованные копыта Коряжки больше не цокали по утоптанной до каменной твердости дороге —  они проминали под собой упругую землю.

Мы приближались к болотам.