И тут я сел на пол (осталось только лечь).

– Ты меня слышишь? – пробормотал я. За всё время моего пребывания тут, до кого я только не пытался докричаться. Впрочем, привираю, специально я обращался только к Доку, Леди Ша, и зав. факультета генной магии – профессору Тройлю. К последнему – потому, что девчонка не особо ошиблась, называя меня "жертвой опытов", ибо в том, что меня не родило ни одно из известных животных, я и сам не сомневался – видел себя в зеркале. Меня не услышали, ни специально, ни случайно, чему я позже очень порадовался, глядя как Тройль препарирует один "чудный плод действия мутагенного заклятия" – розовую и пушистую крыску с мелкими лысыми крылышками. Живую. Бр-р! Ненавижу генных магов. Вырасту – препарирую нафикс!

– Как бы да, слышу, – невнятно ответила "условно-девушка", – причём, кажется даже больше, чем ты хочешь сказать...

"Видимо-девушка" встала, подошла к двери, убрала в сторону какую-то палку (ха! Да она от меня баррикадировалась!), открыла дверь, и выглянула наружу. Постояла, прислушалась, потом обошла зал, заглядывая в те места, где мог бы спрятаться человек (я заметил, что её серьезно заносит), затем вернулась в подсобку и снова приняла исходную позицию: уселась на краю постели, подперев подбородок ладонью.

– Значит так, – произнесло чудо-юдо, – первое – я действительно девушка, хотя ты прав, несколько ненормальная... нестандарт, так сказать. Хотя чудо-юдо – слишком экс... экспр… р-р-р... перебор, в общем. Можешь звать меня... Глинн. – Говорила она глухо, прерываясь, словно глотая слова, или вернее, еле отрывая их от языка. – Второе – если ещё раз... мне на голову упадет какая-нибудь хрень – поймаю и сдам Тройлю, мне даже говорить ничего не придётся, с руками оторвёт... угу, главное, чтоб не буквально. И третье, – последнее условие ознаменовал то ли тяжкий вздох, то ли зевок, – раз уж... так тебе хочется спать тут... Твоя Подсобка и всё такое, – девица неопределенно шевельнула кистью свободной руки, – спи. Только тихо.

И она как-то неожиданно быстро улеглась под одеяло, отвернувшись к стенке.

Но тут меня осенило:

– Ты говоришь!!!

– Ты тоже, – вяло зевнули в ответ. – Причем очень громко... и непрерывно. А я так хочу спать... благодаря тебе, кстати. Заткнись, а? И не думай... Или думай колыбельную...

Думать колыбельными я не умел, да и не желал – ситуация не располагала, и после третьего злобного зевка мурхе, чем-то похожего на рычание, я подался к Дайру – жаловаться на судьбу. Эта скотина смеялась до тех пор, пока в окно музея не затарабанила моя приживалка. Подозреваю, что головой, как в прошлый раз. В итоге, я устроился под боком у стража и заснул. С надеждой... верней нет – это скорей была розовая мечта (тьфу, словосочетание-то какое пакостное!), что завтрашнее утро принесёт наконец-то порядок и покой в мою жизнь.

Наивный.

***

Утро началось поздно. Похоже, моя гостья (я решил называть её так – и культурно, и с намёком на «пора бы домой») расслабилась и решила отоспаться за все тревожные ночи в музее. Она, и правда, вымоталась, под конец смотрелась как зомби – мне Дайр показал её лицо, когда она провожала взглядом Леди Ша вчера днём: тёмные круги под глазами и така-ая мольба в них. А ведь пигалица была готова петлять из музея уже тогда. А, глянув на выражение лица Серой ректорши, я понял, что мольбы эти были заочно услышаны. Озвереть, если бы я не раскрылся, максимум завтра я с ней расстался бы. Я заметался между лапами Дайра: во дура-ак!.. Потом остановился, наскочив на заднюю левую, задумался и присел на коготь стража, как на стул. Дайр не двигался, лишь мелко вибрировал.