18. Глава 18

— Что это? — спешно прожевав и проглотив, спросил мужчина и тут же отломил ложечкой еще кусочек, сунул его в рот.

— Яблочный пирог, — пожала я плечами.

— Фы его сами фекли? — с набитым ртом уточнил бургомистр и, видимо, сам изумился своему такому не слишком культурному способу вести диалог. Замер, дожевал, снова проглотил. — Простите. Просто… Это восхитительно!

Уф! Мне аж полегчало! Я-то думала: всё, поднесла местному главе на блюдечке смертушку. А ему просто понравилось!

— Это так… сладко! — продолжил эльф, доедая.

Еще бы, там же сахар.

— Но не как мед, не приторно! — добавил мой гость и чуть скривился. Видимо, сласть пчелиного производства набила у него оскомину.

Не приторно? Так это потому, что там яблоки, они кислинку придают. Тоже мне, велика премудрость!

— Моя дорогая супруга всегда прекрасно готовила! — вставил свои пять копеек Никс, гордо расправил плечи и встал. Вслед за ним подскочил на ноги собиравший с блюдца ложечкой крошки Лартиэль. Видимо, так принято: если хозяин дома встал из-за стола, то и гость обязан подняться.

— Сидите, сидите. Общайтесь! — замахал ладошкой, на которой красовалась повязка, старый дворецкий. — Я просто перемещаюсь в кресло. Дремота одолевает.

— Я бы не отказался еще от кусочка этого замечательного пирога, — оставаясь стоять, попросил эльф.

От его собранности не осталось и следа. Он сейчас выглядел как ребенок, который выпрашивал конфету.

— Посмотрю на кухне, — поднимаясь на ноги, пообещала я.

Выходила из гостиной я с чувством тревоги. А вдруг бургомистр в мое отсутствие начнет расспрашивать Никса, а тот и расскажет, что он никакой не Эдверег Тейс? И что тогда? Может быть, я и смогу отбрехаться, свалив всё на возрастные изменения мозга, но и так поводов для того, чтобы присмотреться ко мне внимательнее, у господина Окниста полно. Зачем еще один-то?

Отрезать от подгоревшего с трех сторон пирога еще один приличный кусок оказалось ох как непросто, но я справилась. Когда вернулась в гостиную, ее уже наполнял храп старика Никса. Бургомистр же стоял у окна, глядел на яблоневый сад, заложив руки за спину. Его вид снова был собранным, в некоторой степени грозным. Даже глядя сбоку, я заметила, что он хмурится, будто бы пытаясь принять какое-то сложное решение.

— Ваш пирог, господин Латриэль,— сказала я, опуская тарелочку с лакомством рядом с чашкой эльфа.

— Спасибо, госпожа Садья, но я откажусь, — повернув ко мне голову, сообщил бургомистр.

— Как? Вы же сами просили! — удивилась я.

— Да, всё так, — разворачиваясь спиной к окну, ответил мужчина. — Но я вынужден отказаться. Потому что ваша выпечка так хороша, что… Я рискую выглядеть нелепо, начав облизывать пальцы.

И эльф улыбнулся. Улыбка эта была неимоверно лукавой, да еще и в голубых глазах, пристально следящих за каждым моим движением, заплясали черти.

— Впрочем, вы, госпожа Садья, произвели на меня не меньшее впечатление, чем ваша выпечка, — добавил он, подходя ближе к столу и положив руки на спинку одного из стульев. Взгляд его упал в мое декольте. Ну сама напросилась! — Мы можем поговорить наедине?

— Наедине? — я изогнула бровь, начиная предполагать, что мне придется давать отпор. — Зачем же? Мне нечего скрывать от мужа.

— От мужа? — хмыкнул эльф и бросил взгляд на старика, спящего в кресле.

У меня внутри всё похолодело. Неужели знает? Он знает правду?

— Я хоть и не углублялся, но всё же навел справки. Ваш брак с Эдверегом Тейсом заключен буквально вчера, — выдал бургомистр. — Что же заставило вас так скоропалительно уехать из столицы? И не куда-то, где принято проводить медовый месяц, а в это Пустошное поместье? Уж не желание ли убраться подальше от тех, кто обвинил вас в убийстве, госпожа Садья?