Лист был испещрен записью, плотненько так, точно бабушка экономила бумагу…

Лист, пустой еще несколько секунд назад!

Буквы, изощренные, вычурные, были незнакомы, я даже не знаю, какой знаковой системе они принадлежали. Абракадабра! Утверждаю как филолог. Я ошарашено выдохнула и куснула губу. Повертела на пальце перстенек, сняла его, оглядела со всех сторон.

Периферийное зрение что-то зацепило, отчего-то захолонуло в груди. Я перевела взгляд на бабушкино письмо и… и опустила плечи, точно механическая кукла с выключенным заводом.

Нет, я верю в человечество, в законы природы, в слово скаута, в рецепты по кулинарии из интернета. Но как поверить в то, что видели мои глаза? Письмо опять белело девственной чистотой. Кроме единственной бабушкиной строчки на русском языке.

Я медленно разгладила ладонью лист и, не сводя с него глаз, вновь натянула кольцо на палец.

Зрение сбилось, точно возникла помеха на экране телевизора. А потом на бумагу выпрыгнули буквы, как это бывает на ускоренной видеозаписи. Я застыла, заморозилась, и вдруг поняла, что смысл написанного мне абсолютно понятен. Я свободно читала эту лингвистическую абракадабру из письма!

- Как так?!

Я ошарашено склонила над письмом голову. Странно, но чем дальше погружалась в бабушкины строчки, тем устойчивей росла уверенность, что письмо – что-то давно забытое, родное, настоящее, а то, что вокруг меня в реальности – бутафория.

*

Ворота особняка были открыты. Эвелин оглядела дом, напоминающий дворец, и заметила силуэт, промелькнувший в окне кабинета, где ее ждали. В холле встретил дворецкий, принял шляпку и ридикюль.

- Вас ждут, - с легким, необременительным кивком сообщил он. Эвелин чуть скривилась. Ей знаком этот тон. Будь она женой лорда или на худой конец, дочерью банкира, то сейчас получила бы раболепный поклон и кучу комплиментов. Но, увы. Простым секретаршам комплименты не положены.

Эвелин поднялась по широкой лестнице, как всегда любуясь дорогими шелковыми обоями, огромному витражному окну, сквозь которое виднелся ухоженный сад. Из малой гостиной на втором этаже доносилась музыка.

- О, крошка Эвелин, - ее окликнул молодой человек, что-то наигрывающий на рояле.

Эвелин замерла. На секунду. И, не оглядываясь, быстрым шагом двинулась по коридору, ведущему в кабинет.

- Крошка Эвели-ин, ты не убежи-ишь, - донесся неприятный колючий смех.

- Чтоб ты провалился, - почти беззвучно прошептала она и торопливо схватилась за дверную ручку. Постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла. Двое за кофейным столиком повернули головы. Хозяйка дома и гость. Графиня Вильфре и незнакомец. Тонкая рука хозяйки указала на кресло.

- Герр Алонир, эта та самая девушка. Обладательница магического дара – индикатора тонких энергий. Дар не высокий, но даже я не могу похвастаться таким нюхом, - графиня усмехнулась. – Чувствует некромантов, переродившихся в седьмом-восьмом поколении. Чувствует стихийников с малой каплей способностей. Работает на уровне стандартного полицейского артефакта, но в отличие от того, умеет кое-что еще.

- Похвально, - гость, худой, высокий мужчина около пятидесяти, не мигая, оглядел девушку.

Герр, значит, из соседней Валонии, подумала Эвелин. Мужчина, как истинный валонец, носил на шее легкомысленный, ярко сиреневый галстук. Но сюртук на нем был явно из дорогой сартарской шерсти – не всем по карману.

- Рад знакомству, - добавил гость. Встал и подошел к Эвелин. Его пальцы дотронулись до руки и по коже пробежали мурашки озноба.

Некромантская кровь, с неприязнью подумала она, но внешне беззаботно растянула губы в улыбке. Потом привычно моргнула, точно механическая кукла мастера Свирла из квартала Часовщиков и небрежно откинула локон со лба.