– Прости, – произнесла она. – Я обет дала: если ты выживешь, все приму. Ни в чем перечить отцу не стану. Господь сохранил тебя…

Мягко освободилась из его объятий. Выбежала из комнаты, словно боялась остаться. Даже не оглянулась.

Шандор смотрел ей вслед и не понимал, как можно любить и отказываться от любви. Как самому теперь жить с разбитым сердцем?

Знал, что должен уйти, что теперь ему нечего здесь делать, но не мог смириться. Наконец, поднялся, распахнул окно и выбрался наружу.

Деревянные перекладины послужили прекрасной опорой рукам и ногам. По ним легко можно было подняться, если знать расположение комнат без риска попасть не к дочери, а к самому хозяину поместья.

Шандор мягко по-кошачьи приземлился на траву и приник к окну.

Умилинта, его Умилинта стояла рядом с каким-то мужчиной. Опустив голову, украдкой вытирала слезы. Жених не был старым или уродливым, не позволил себе ни одной грубости или пошлого словечка, которое могло бы вогнать девушку в краску. Держался просто и уверенно, будто хозяин. Его и встречали здесь как будущего хозяина, а не гнали как собаку.

Когда незнакомец протянул руку, когда в другой его руке блеснуло обручальное кольцо, Шандор не сдержался. Схватил с земли камень и запустил им в окно второго этажа. Звон бьющегося стекла подсказал ему, что цель достигнута.

Гости зашумели, вскочили с мест. Заговорили одновременно. Несколько человек поспешно вышли, желая выяснить, что случилось. Среди них были и Петру Радван.

Жених, пользуясь моментом или делая успокоить, обнял невесту за плечи. Умилинта дернулась, сбросила его руку и только теперь заметила Шандора. Побледнела и начала медленно оседать. Незнакомец успел ее поймать. Вокруг засуетились люди, больше мешая, чем помогая.

Шандор готов был выломать оконную раму, чтобы оказаться рядом с любимой. Он уже отвел руку назад, чтобы ударить посильнее, когда кто-то его перехватил.

– Тише! – прошипел Ферка над ухом. – Пойдем скорее, пока они во дворе топчутся.

– Нет! – заупрямился Шандор. – Я пришел за Умилинтой и без нее не уйду.

– Что-то я не заметил ее рядом, – возразил друг. – Видно, не слишком она тебя любит. Идем! Что я матери твоей скажу? Хочешь, чтобы она и тебя оплакала? Совсем жить надоело?

– Мне все равно не жить без нее.

Шандор оглянулся, но не увидел Умилинту. Меж тем голос Петру слышался все ближе. Его люди обходили дом в поисках того, кто посмел нарушить их покой.

Ферка устал убеждать названного брата. Тряхнул его за плечи, пытаясь привести в чувство, а после и вовсе ударил. Не сильно, но обидно.

Шандор уступил. Пригнувшись, они прошли под окнами, открыли первую попавшуюся дверь и затаились в сарае. Не сговариваясь, зарылись в душистое сено. Даже дышали через раз.

– Наведем шума, тогда и поживиться можно будет.

Чей-то неприятный голос резанул слух. Видно, не одни они пробрались в поместье. Кто-то еще решил воспользоваться ситуацией: суматохой, присутствием незнакомых людей. Неужели воры? Мысль мелькнула и пропала, вытесненная запахом горящей травы.

– Бежим! – крикнул Шандор, не задумываясь о том, услышит ли их кто-то.

Ферку не нужно было звать дважды. Отплевываясь, он выбрался из укрытия, бросился к двери.

– Заперто?

– Сгорим! – подтвердил его опасения друг.

– Ну, уж нет!

Шандор первым ударил плечом, потом ногой. Дверь выдержала. Она оказалась крепче, чем еще незажившая спина, что отозвалась ноющей болью.

Ферка оттеснил его в сторону и тоже ударил раз, другой, третий. Друзья навалились вместе и выбили-таки дверь.

Нет, в сарае не было безопасно, но здесь, на улице они словно оказались в аду. Кони дико ржали, рвались с привязи. Собаки заходились лаем. Люди кричали. Но самым страшным был господский дом, объятый пламенем. Где-то там, внутри осталась Умилинта.