Теперь Шандор испытал настоящий страх. Забыв о боли, он побежал, как трусливый заяц. Он был жалок и противен самому себе в эту минуту и все же отступил. Не пытался ничего объяснить, оправдаться, не принял бой. Разгневанная толпа вряд ли услышала бы его.

Благо лошади были недалеко. Тсера успела отвязать их, когда заметила Ферку и его друга. Первый резво вскочил в седло, второй немного замешкался. Левая рука почти не слушалась. Хорошо, что ноги были целы, хоть и дрожали.

– Держи их!

– Хватай!

– Воры!

– Убийцы! – слышались голоса по ту сторону поместья.

Обозленные разгневанные люди мечтали о мести. Казалось, им все равно, с кем сражаться, только бы не возвращаться обратно, не видеть заплаканных лиц женщин, не считать раненых и погибших. На их лицах читалась бесконечная усталость и страх, и все же они были слишком опасны.

Шандору бы сотню раз подумать, но времени на размышления совсем не осталось. Едва ли понимая, что делает, он наклонился и протянул руку Тсере. Когда девочка бесстрашно вложила свою ладонь в его, поднял ее и усадил перед собой.

– Но! – крикнул он и сорвался с места.

Луна уже взошла, но ее света было недостаточно, чтобы ехать, не опасаясь попасть в яму или упасть с лошади. Страх подстегивал сильнее, заставляя понукать животных. Наконец, друзья сумели оторваться от погони. Оба понимали, что это не конец, но сейчас были рады даже такой передышке.

Тсера молчала всю дорогу. Робко жалась к Шандору, не жаловалась. Она напоминала маленького испуганного зверька, который боится лишний раз шевельнуться и напомнить о себе. Шандору показалось, что она задремала, но он все равно произнес негромко:

– Ты видел ее?

– Нет, но не тешь себя напрасными надеждами. Я видел Радвана, когда ему показали тело. Он был похож на безумца, сам закрыл глаза девушки. Это могла быть только Умилинта, в смерти которой он обвинит нас.

Тсера дернулась, едва не упав с лошади. Шандор удержал ее в последний момент. Едва утихшая боль напомнила о себе с новой силой.

– Меня, – ответил негромко Шандор. – Ты оказался в имении случайно. Я приехал за Умилинтой и не уберег ее. Но я не видел ее мертвой, значит…

– Ты ничем не смог бы помочь. Смирись.

– Это не она!

Ферка не ответил. Его молчание звучало приговором, будто он уже не видел смысла переубеждать друга.

У ворот спешился и помог спуститься Тсере. Девочка по-прежнему молчала, дрожала то ли от холода, то ли от страха. Конечно, она слышала их разговор, но ни о чем не спросила. Веселая, непоседливая, сейчас она напоминала безжизненную статую.

Шандор и сам держался в седле из последних сил. Ехал за счастьем, вернулся с бедой.

Адела первой вышла им навстречу. Приказала конюхам увести лошадей, сторожу запереть ворота. Лишь мельком взглянула на Тсеру. Ничем не выдала своего волнения, будто каждый день ее сын, еле живой, перемазанный грязью, привозил домой гостей.

Лишь когда за ними закрылись двери отцовского кабинета, Адела из строгой хозяйки превратилась в любящую мать. Послала служанку за теплой водой, другую за мазями, третьей велела согреть вина с перцем и гвоздикой. Набросила на плечи девочки свою шаль, отвела сына в сторону, спросила:

– Кто это?

– Дочь Петру Радвана, – ответил Шандор. – Не спрашивай меня ни о чем, мама. Сам не знаю, зачем это сделал, но там ей никак нельзя было оставаться.

– С ума сошел? Если отец явится за ней? Не хватало мне только этого мерзавца в своем доме! Ты должен вернуть ее, – заявила Адела. – Нет, не сам. Сегодня пусть отдохнет, завтра пошлю Дору.

– У нее нет больше дома, – произнес Шандор. Сполз по стене на пол. – А у меня, кажется, и смысла жить не осталось.