Несмотря на более удобную кровать и сильную усталость, провалиться в сон никак не могла. Одолевали тяжелые мысли. Момента, когда все же уснула, даже не заметила, а потому поначалу не поняла, что меня встревожило. Проснулась резко, с колотящимся сердцем. Поднялась, часто моргая. Выглянула в окно - темнота. На дворе глубокая ночь. Что же меня встревожило? Пол неприятно холодил ступни, наклонилась, нашаривая туфли и тут меня словно молнией прострелило. Зов! Меня кто-то звал! Резко метнулась обратно к окну, вглядываясь в ночную мглу. Ничего.

Сколько бы ни напрягала слух – тишина, ничего не услышала. Стояла у окна, всматриваясь до рези в глазах, ища… даже не знаю что, но ночь за окном не потревожила никакая тень. Снег сыпать перестал, двор просматривался вполне неплохо. Постепенно смогла рассмотреть очертания груженой телеги, высокие голые деревья, покрытые снегом, длинную ограду вокруг таверны. Больше ничего. Ни человека, ни животного. Даже Жако, крупный пес, живущий на конюшне, не носился по темному двору и не портил следами ровный слой снега.

Так и не успокоившись, заставила себя снова лечь в кровать, заворачивая озябшие ноги поплотнее в одеяло. Закрыла глаза, восстанавливая то ощущение, что меня разбудило. Постепенно все же уснула, и до самого утра спала без сновидений и тревожащих звуков.

Новый день отличался от предыдущего лишь тем, что в таверну пришли две женщины, которых наняла Дараха накануне. Сальята – взрослая тучная баба в годах, довольно словоохотливая, даже немного болтливая, и Ираха – девочка совсем, лет пятнадцати, наверное, худенькая и, в противовес Сальяте, чрезмерно тихая. Обе ловко управлялись в зале, словно работают не первый день. Что странно, более взрослая Сальята не пыталась ни командовать, ни переложить свою работу на Ираху, обе слаженно выполняли свои дела. При этом Сальята все время что-то болтала, удовлетворяясь лишь кивками Ирахи да редкими короткими ответами.

Постояльцы выехали рано утром, Оутор их проводил, а вот я проспала даже завтрак. Дараха успела и хлеб испечь, и похлебку на огонь поставить, и горячий напиток заварить. Меня не будили.

- Доброе утро, - вошла на кухню, не зная, какой реакции ждать от Дарахи, опасаясь ее.

- Доброе утро, Марго, - улыбнулась она, поднимая глаза на короткий миг и снова опуская. – Возьми мой тулуп, отнеси куль с бельем прачке. Третий дом от нас. И вот, - женщина передала мне несколько монет, - оплата для нее. На ноги сарьи натяни, - кивнула она на высокую войлочную обувь, наподобие… валенок. Я уже перестала удивляться странным словам, то и дело приходящим на ум.

Натянула тулуп, сунула ноги в большую по размеру, но очень теплую обувь, подхватила куль и пошла куда сказано.

На улице было очень хорошо. Мороз отступил, слегка пощипывая щеки, но не кусая зло, как накануне. Снег искрил на солнце, слепя глаза. Вдохнула полной грудью, наслаждаясь зимним днем.

- Кто там? – из указанного дома вышла сухая высокая женщина. – Ты кто? – уставилась на меня хмуро.

- Марго. Я от Дарахи, - пояснила, выглядывая из-за куля. – Белье для стирки принесла.

- Заходи, коли принесла, - посторонилась женщина. – Сюда бросай, дальше я сама.

На полу стояли несколько кадок с замоченным бельем. Положила свой куль рядом, с любопытством осматриваясь по сторонам. Весь небольшой домик состоял из одной комнаты. Жарко натопленная печь в углу, там же стол да пара табуретов, сваленное у входа белье, кадка с замоченным, возле вёдра с водой. Еще виднелась ширма в другом углу, думаю, там кровать или топчан - место для сна. Довольно скромное жилище, - отметила про себя. Да и полы… в таверне полы выстланы широкими досками, потно подогнанными друг к другу. Здесь же пол похож на земляной. Пусть утоптанный, пролитый чем-то, но все же земляной.