Я пошевелила пальцами, разомкнула их, а после снова сложила сложной щепотью, но… магию-то у меня забрали. Видно, не судьба мне воспользоваться таким простым, таким… драконьим способом спасения.

— А в какой книге написано?

— В родовой, конечно, — ответила та назидательно. — Будто сама не знаешь.

Девочка уже освободилась и расхаживала по зале, вертя головой в разные стороны. Даже статую пальцем потыкала. Дитя, хоть и великовозрастное, что с неё взять.

Искоса наблюдая за ней, я задумалась о родовой книге. Уж не эту ли книгу желал заполучить незнакомец, договорившейся с Дарешем об одном предмете в моём поместье? Почти наверняка её. Я так замечталась, что очнулась только когда дверь хлопнула в очередной раз.

— Вейра Бельх, моления на сегодня окончены, вам будет дозволено продолжить их завтра.

Два незнакомых брата склонились в уважительном поклоне, и я, прихватив кабачки, поднялась. Шустрая девчонка уже проскользнула мимо братьев и весело замахала мне рукой из-за их спин. Вот же хулиганка.

Я скупо улыбнулась. Люблю таких.

Если выживу, предложу ей поехать со мной в поместье, а то, видно, родители её не очень-то любят. Вся тонкая, бледная, синяки под глазами, с кровообращением беда, да и только. Мы, нелюбимые дети, должны поддерживать друг друга.

8. 8. Лабиринт Арахны

Следующие два дня со мной в молельном зале сидели две низовые храмовницы. Стерегли. Брат Вальриольх, хоть и не имел прямых доказательств, догадывался о моей причастности к происшествию в зелёном коридоре, и теперь не сводил с меня глаз.

Женщин, как я успела понять, на храмовую службу брали редко, платили им сущие копейки и ставили на должность не выше поломойки. Так что к вечеру последнего дня я успела найти с ними общий язык. Поздновато, конечно, но мне было отчаянно нужно увидеть ту девочку, что подкинула мне немало интересной информации о Леяш. А вдруг я бы ещё что-то узнала?

Сегодня был последний день отпеваний, после чего покойника вознесут к небу в огненной колеснице, а девочка с родителями уедет.

Моя жизнь катилась к закату быстрее, чем сбитая повозка с обрыва. Счёт шёл на часы. Мне была нужна любая помощь, и, учитывая, что меня не выпускали из молельного зала третьи сутки, эта девочка – мой последний шанс. Шанс на… что-нибудь.

— Сестра Ане, я отлучусь по нужде, — обратилась к молоденькой девушке.

Поладить с ней было проще пареной репы — у меня в подчинении таких девочек под две сотни было.

Мы обе, не сговариваясь, бросили взгляд на вторую храмовницу. Той было хорошо за тридцать, и, судя по глубоким шрамам на лице и шее, жизнь её не баловала. Она с нами не общалась, но и не сдавала гаденышу Вальриольху.

— Бегите, вейра Бельх, только быстро, ради матери-драконицы, не то выгонят меня, — зашептала Ане.

Я украдкой вытащила в окно длинный белый цветок гибискуса, который разросся прямо у стен храма, проскользнула в дверь и тут же застыла.

В узком коридорчике набилось человек двадцать народу, деловито обсуждавших Огнь первородного. Огнём первородного, как я успела выяснить, называли костёр, в котором сжигали покойных драконов, чтобы капля драконьей крови вернулась в чашу, что держит в руках драконица-мать.

На меня даже внимания не обратили.

Я осторожно прибилась к толпе, выглядывая среди озабоченных сердитых лиц свою девочку, но её нигде не было. Драконы таскали какие-то благовония, хмуро переговаривались, а около узкой лежанки в центре молельного зала некрасивая краснолицая женщина активно торговалась с незнакомым мне храмовником.

— Простите, — кое-как изобразив смущение, я подёргала ближайшего драконира за куртку. — Вы не видели девочку лет двенадцати?