— Странные какие-то таблетки… Петровна, а когда это изменилась форма выпуска анальгетиков в нашей стране?

Отдел уже от смеха икал.

Выложив на стол колбасу, хлеб, яйца и пачку сливочного масла, я призадумалась: можно было бы сварганить яичницу. Самой поесть и найденышу своему предложить. Но где взять огонь? И почему я не имела привычки вместе с кучей таблеток носить в сумке хотя бы коробку спичек? Вопрос был риторическим. Я со вздохом посмотрела на ящерку:

 — Вот так, подруга! Сейчас мы с тобой пожуем колбасы с черствым хлебом, при условии, что она, эта колбаса, еще не испортилась без холодильника. А могли бы поджарить ее и точно быть уверенными, что нам не грозит несварение или еще хуже – отравление. Да и вкуснее так было бы однозначно… Но вот беда – у меня нет огня! Так что сегодня жуем то, что имеется. А завтра уже эту проблему нужно решить!

Я, наверное, немного тронулась умом. Или на этом острове мне стало мерещиться непонятно что, вспомнить хотя бы того мужчину, за котором я погналась, а в результате нашла свои сумки и долину с ягодами и камышом. Того самого, который мне сначала приснился, а потом, когда я взобралась на вершину холма, и вовсе растаял как дым перед глазами. Но так или иначе, моя хвостатая компаньонка потерлась мордочкой о мою руку, а потом шустро юркнула со стола вниз. Я даже моргнуть не успела, как рептилия пересекла комнату и забралась в устье печи. Мгновение, и там, где сидела ящерка, вдруг взвились золотистые языки пламени.

В первое мгновение я просто опешила, ошарашенно глядя на весело пляшущий костерок. А потом с визгом кинулась спасать своего найденыша. Даже поскользнулась на чем-то у печки, с трудом удержав равновесие! И каково же было мое удивление, когда я увидела ящерку, спокойно сидящей сбоку от устья печи! Паршивка довольно жмурилась, словно кошка, слопавшая в одну морду миску сливок.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя от испуга за чешуйчатую заразу и отдышаться. Сердце от пережитого ужаса грозилось проломить мне ребра. А в ушах гудело, словно в печной трубе шторм.

Опомнившись, я растерянно опустилась на стоявший поблизости маленький табурет и покачала головой:

 — Ну ты и скотина! А предупредить нельзя было? Меня чуть удар не хватил!

О том, что я ляпнула, я подумала только тогда, когда наткнулась на офигевший, полный укоризны взгляд ящерицы. Мол, Диана, ты рехнулась? Я же ящерица! Как я тебя предупрежу!

Если бы я уже не сидела, то сейчас бы села точно. Не отрывая взгляда от рептилии, я ошарашенно потерла лоб и протянула сама себе:

 — Да-а-а-а… Дожилась ты, Петровна, с ящерицей, как с человеком разговариваешь… Начальная стадия налицо, как говорится!

Кое-как собрав себя в кучку, я все-таки озаботилась приготовлением ужина. Колбасу решила на завтра не оставлять. Мало ли! Холодильников тут еще не одно тысячелетие не будет, если будут вообще. А мне отравления ни к чему, доктора, я так понимаю, на острове нету.

Сковороды в хозяйстве Ширы не оказалось, сколько я ни искала. Самой оптимальной заменой мне показался горшок с гладким, словно глазированным или оплавленным дном. Повертев его в руках, я с досадой вздохнула:

 — Ну и где ты, скрытая камера? Сейчас была бы ты, Диана, звездою ютуба… Даже Машкины приятели, с их любовью к троллингу, никогда бы не додумались до такого.

Можно было конечно не издеваться над собственной нервной системой и все сварить, но… Варка куска докторской колбасы мне показалась почему-то гораздо худшим вариантом для психики, чем жарка яичницы в горшке. И в итоге у меня получилось какое-то непонятное блюдо: нечто среднее, между вареным и тушеным, а яйца больше всего напоминали пробованные мною лишь раз в жизни яйца-пашот: полностью свернувшийся белок, а внутри жидкий желток. Кстати, в тот раз я блюдо не оценила. Ну не люблю я жидкий желток! Яйцо по моим понятиям должно быть сварено или пожарено намертво. Но сегодня я на это не обратила внимания и остановилась только тогда, когда подчистила донышко посудины корочкой уже подсыхающего хлеба.