Волосы еще влажные, потому отправляюсь на кухню с распущенными. Там на разделочном столике у печки обнаруживаю бутылку молока, бумажный пакет с маковыми булками и баночку консервированной земляники. Видно Селеста принесла из погреба, перед тем, как отправиться к себе.

Кстати, как-то быстро она меня покинула…

Пока ем, честно разделив с фамильяром молоко, волосы становятся практически сухими. Теперь могу сплести косу и связать на конце найденной в спальне голубой ленточкой.

Уборка — не мой конек, но здесь это даже интересно. Прежде чем искать метлу, решаю выйти в центр самого большого помещения и громко проговорить:

— Дом, уберись!

Ноль реакции. Внимательно осматриваю комнату, на предмет хоть каких-нибудь изменений. Может, нужно конкретизировать?

— Пыль, исчезни!

Ага, так она и сделала… Потом вернулась и еще раз исчезла.

Но я так быстро не сдаюсь. У меня ведьмино жилище без инструкции пользования, все нужно узнавать методом научного тыка! Вдруг тут уборка, как и самозаполняющаяся бочка с водой — в заводские настройки заложена. А я начну веником да тряпкой орудовать, причем зря.

Подхожу к самому заросшему углу, осторожно касаюсь кончиком пальца грязно серых нитей и громко приказываю:

— Паутина, растворись!

Со стороны кресла слышится истеричное фырканье. Бросаю строгий взгляд на кота. Он на протяжении всего рейда по пятам за мной следует и издевательски хихикает. Даже миска молока, любезно предложенная ему на завтрак, не смогла растопить кошачье сердце.

— Не глумись, усатик. Лучше расскажи, как тут все работает.

Кот устраивается поудобнее на старой, проеденной молью обивке и смотрит желтыми огнями глаз. Вступать в диалог, похоже, не собирается. У меня такое чувство, что он прекрасно знает, кто я на самом деле. Но почему-то не торопится исчезать.

Вздыхаю и возвращаю взгляд на узоры паутины. Значит, по старинке. Да здравствует веник, тряпка и ведро!

Прохожусь по дому, визуально оценивая объем работы, и решаю разделить пространство на секции. Сначала — зона отдыха, то бишь, спальня. Затем уголок кухни и ванная. Потом вся гостиная целиком, пустая комната, прихожая. Напоследок остаются погреб с чердаком, но их мысленно задвигаю подальше — не люблю темные помещения с нестандартными выходами.

Встает еще одна проблема: я не знаю, где бытовка. Заглядываю в баньку-ванную, исследую нижние шкафчики в кухонном уголке, даже в пустующую комнату зачем-то захожу.

— В пр-рихожей, — подсказывает фамильяр.

— Спасибо!

В узком коридорчике обнаруживается не замеченная мной дверь. За ней скрывается небольшое пространство, заставленное ведрами, тазами, метлами и всем необходимым для уборки. Последние крохи надежды оказаться владелицей самоочищающегося дома разбиваются вдребезги. С таким арсеналом Кассандра точно не филонила.

Помимо тряпок и швабры, нахожу полочку со всякого рода бутылочками и банками. В них различные вещества. Сыпучие и жидкие, скорее всего предназначенные для мойки. Только как угадать, что для чего?

Набрав пару ведер воды, выставляю содержимое полки в ровный ряд перед собой и принимаюсь гадать. Надписей на емкостях нет. На запах-цвет — все разное и приятно пахнущее чем-то незнакомым. Хоть бы что-то стиральным порошком или жидкостью для мытья окон повеяло!

— Огонек! — сдаюсь и вызываю помощь.

Как ни странно, фамильяр является.

— Покажи, что я обычно использую в уборке?

Кот неторопливо проходится вдоль ассортимента. Садится и толкает лапой одну из бутылок.

— И все? — удивляюсь. — А остальное?

— Моя память не предназна-а-ачена для сто-ольких дета-а-алей. Вот этим одним можно все-е мыть. Кроме посу-уды, воло-ос и те-е-ела.