Фостер стучит пальцем по строке: «… маскировать Субъект А. Д. от вирусной сети и особенно от Субъекта Э. Д.», будто пытается продавить ею экран:

– Твои инициалы.

Я медленно выпрямляюсь, чувствуя, как напряжение сковывает позвоночник. Каждый отрывок этой мозаики врезается в мозг, как заноза под ноготь, а в мысли пробираются черные пауки сомнений, начиная плести там свою паутину.

– Значит, я был угрозой, – проговариваю сквозь стиснутые зубы. – Тем самым триггером, который мог запустить ее воспоминания.

– И какой во всем этом смысл? – силится понять Фостер, потирая гудящие виски. – Ну, кроме очевидного. Твою сестру хочет Аристей, который, по ходу, и является Ядром, чтобы вместе с ней создать новую расу уродов, и, исходя из загадочных формулировок о бионосителе и резонаторе, вероятность успеха его замысла весьма велика. Но при всем этом ее к чему-то готовили, промыли мозги, чтобы не раскрыть цель эксперимента раньше, чем до Ариадны доберется Аристей. А ты являешься катализатором, который вытащит из ее головы встроенную папочкой задачку. Вот только, как мы ее будем решать?

– Чтобы ее решить, нам нужно добраться до Ари.

– Всё по кругу, – бросает Фостер, словно выплёвывая привкус металла. – Снова возвращаемся туда, откуда стартовали.

Я тяжело выдыхаю, прокручивая в голове последние строчки. Мика снова пялится на экран, тоже пытаясь найти между слов то, что мы могли упустить. Рация на краю стола внезапно щёлкает, и короткий треск в эфире пробивает тишину, но ни я, ни Микаэль сразу не реагируем. Лишь когда Белова молча наклоняется вперёд и сдвигает устройство ближе ко мне, мы одновременно поворачиваем головы. Мигает индикатор. Канал открыт. Кто-то прорвался сквозь шум и помехи.

– Приём для Дерби. Повторяю: приём для Дерби. Канал резервный… – сквозь шипение прорезается голос Одинцова.

Мы с Микаэлем замираем, синхронно затаив дыхание, как перед прыжком в бездну.

– Подтверждённый залп. Восемь гипербаллистических объектов. Сектор 11-Б. Класс Sigma-Titan… Вектор – на Улей… – отрывисто докладывает он.

Связь фонит. Голос обрывается на полуслове, но уже сказанного достаточно, чтобы понять… Это конец империи Дэрила Дерби. И активировал его не я, но это не уменьшает масштабов катастрофы.

– Щит в деградации, резерв заблокирован, протокол не сработал… – чеканит Одинцов.

Раздается последний треск, как выдох умирающей машины, и я слышу последние слова генерала, которые выжигают сквозную дыру у меня в груди:

– Улей… обречён. Началось…

Ариадна Дерби

– Началось, – Харпер медленно выпрямляется, глядя на меня сверху вниз. В зеленых глазах майора я вижу равнодушный штиль и арктический холод. Можно лишь гадать, что он имеет в виду, но попытка осмыслить произнесенное им слово обрывается, как незавершенная команда.

– Не хочешь объяснить конкретнее? – я опираюсь ладонями о стену, пытаясь подняться.

Колени дрожат, в ушах звон, перед глазами серая пелена. С потолка сыплются пыль и песок. Харпер игнорирует мой вопрос, смотрит словно сквозь меня и, признаться, выглядит при этом до жути устрашающе.

– Что началось? Извержение? Землетрясение… – мой голос сбивается, теряясь в грохоте, разрывающем замкнутое пространство.

Восьмой толчок накрывает нас, как удар молота по каменной глыбе. Всё вокруг дрожит. Стены вибрируют, потолок выгибается, как живая ткань под кожей свирепого зверя. Прожекторы снова начинают мигать, не выдерживая напряжения.

Харпер какое-то время не двигается, словно высчитывая, будет ли девятый удар. Широкие плечи напряжены, взгляд всё такой же остекленевший, но в нём уже нет былой отрешённости, – её сменила хищная сосредоточенность. Он резко поворачивается, бросает на меня короткий, режущий взгляд, затем смотрит на двух оставшихся в живых бойцов, едва держащихся на ногах.