Похитителя с торчащим из плеча ножом его же собственной коллекции.

Каким характером должен обладать человек, способный вот так просто продырявить пусть гнилое, но живое существо?

В общественном месте. Под камерами. Без какого-либо промедления.

Загнать нож в руку и еще, кажется, провернуть рукоять вокруг оси градусами полного круга.

Мои покалеченные запястья отмщены. За губу только я бы добавила коленом по органу, защита которого так волнует всех мужчин.

– Ты в порядке? У тебя кровь, – осторожно обхватил мои скулы пальцами и заставил чуть наклонить голову, чтобы в свете прожекторов рассмотреть царапину, алая капля из которой пачкала кожу, стекая к округлому вороту пижамы.

– У него тоже, – вырвалось из-за раскаченных нервов.

– На него мне плевать.

– А на меня?

– Ты забавная, – опять эта дьявольская мягкая улыбка на полных мужских губах, четко выделяющихся примерно недельной колючей щетиной.

Забавная.

Я – забавная.

Так можно сказать про обезьянку в юбке, с которой любой желающий может сфотографироваться за пару шелестящих купюр.

Только банана в руках и не хватает.

– Хочу стереть сегодняшний день из памяти и оказаться в своей постели, – у меня руки дрожали от страха так, как даже перед самым сложным экзаменом не тряслись.

– Как тебя зовут? – отрицательно мотаю головой. Никакой личной информации мужчине с привычками профессионального киллера. – Боишься? – а вот теперь соглашаюсь. – Меня?

– Не знаю… – вытягивает ответ своим гипнотическим взглядом ярких вспышек золота на тёмной радужке.

– Я не сделаю тебе больно.

Хочется верить.

Но в моем положении приходится быстро задушить мелькнувшую в сознании мысль. Нельзя, Рори, быть такой наивной дурой.

Откуда-то со стороны до моих ушей доходит очередное подстреленное блеяние. Кошу взгляд в уголки собственных глаз и замечаю похитителя, который пытается зажать кровавую рану на плече, пока под ним не образовалась приличная лужица. Подозреваю, вытаскивать нож – дело не из приятных.

– Не попутал, Мир? Я же свой. Талиб задание дал – какие ко мне вопросы? Дрянь из-под охраны сбежала, её бы и пальцем никто не тронул до разговора с хозяином.

– Врёшь! – зло бросаю в ответ на открытую провокацию.

– Что он тебе сделал, маленькая? – мужчина, закрывший меня своим телом от внешнего мира, вновь заставил посмотреть в глаза.

Он гладил мою щёку стёсанными – я только сейчас это заметила – огрубевшими костяшками, кулак свободной руки уперев в стену по правую сторону от моего лица. Если я задумаю обхватить пальцами его бицепс, у меня ничего не выйдет. Даже кончики не сомкнутся.

Я хочу отшатнуться. Честно. Хочу сбросить его руку, хочу перестать чувствовать обжигающее тепло его груди, хочу назад свои ровное дыхание и пульс нормального ритма.

Только в данную секунду меня не слушается ни один нерв словно проклятого тела.

– Чё ты с ней церемонишься? Отошёл бы лучше, мне шефу девку доставить надо. Ты сам знаешь, он ждать не любит.

– Если ты ещё хоть раз откроешь свой поганый рот в сторону этой девушки – родным придётся заказывать стоматологическую экспертизу, потому что иначе твоё тело невозможно будет опознать, – мужчина ни на секунду не отводит глаза от моих, так что создается ощущение угрозы в мой адрес. Вздрагиваю. – Тише, девочка. Это было не для тебя.

У меня опять кружится голова.

Жмурю глаза, увлажняю в миг пересохшие губы, дёрнувшись от влажного касания языка к пощипывающей ранке, и вытягиваю ладони перед собой в попытке оттолкнуть терпкий пьянящий аромат мужчины, что продолжает нависать каменной непрошибаемой стеной.