Удар. И снова удар.

Женя, Женечка, Женек. Чего ж ты, гаденыш, в конечном итоге хотел добиться, подставляя Эльзу? Действительно прижать Игошина и занять кресло гендира? Или заставить Вероничку так заревновать, чтоб сорвалась и предложила тебе долю в своем бизнесе? Понятно же, что брак с ней – не твоя цель. Тебе хочется оставаться свободным, но вместе с тем богатым. Очень богатым. Как там говорят: и рыбку съесть, и на хер сесть? Ничего, у меня есть мысли, как обеспечить тебя и тем, и другим. Так что, готовься.

Стерев пот краем футболки, перехожу на прогон скользящих ударов.

Матецкую представлять не вариант. Бить женщину – последнее дело. Даже если она не женщина, а слетевшая с катушек тварь. А вот папочку, да, можно. Не уследил Андрей Николаевич за своей избалованной принцессой, ой, не уследил. Значит, виновен. И придется отвечать. Замять не выйдет. Даже если Бабич заступится.

А он это сделает. Всегда. Родственнички же.

Что ж. Я тоже отступать не намерен. Вот и посмотрим, кто кого и как.

Сжимаю зубы и размахиваюсь. Бью со всей силы. Вкладывая в удар всю скопившуюся агрессию и ярость.

– Эй-эй-эй, полегче приятель. Мне эта малышка и самому пригодится, – подает голос Томилин. Как и я, в спортивных штанах и футболке, он скидывает обувь, забирается на маты и придерживает грушу, раскачивающуюся на цепи. – Чего такой агрессивный с утра?

– Нормальный, – отмахиваюсь. – Просто мысли разные в голове гонял. Увлекся.

– И сильно увлекся?

Усмехаюсь и мотаю головой.

– Нормально.

Отхожу к скамье, чтобы глотнуть воды и обтереть лицо от пота, а когда возвращаюсь, киваю Владу на перчатки:

– Составишь компанию.

– А у тебя еще силы остались? – подкалывает умник, зная мою любовь разминаться спозаранку.

– Вот и проверим, – не остаюсь в долгу. Дожидаюсь от него сигнала и сразу перехожу в нападение.

Спустя час потные и вонючие, как любит нас обласкивать Серафима, вываливаемся из спортзала. Мышцы гудят, в крови играет адреналин, настроение на позитиве.

– Ого, – слышу реплику Томилина, когда притормаживаем в холле, собираясь расходиться. Я на второй этаж к себе, чтобы принять душ и переодеться. Влад к себе в комнату на первом этаже под лестницей.

– Чего ты? – оборачиваюсь, прослеживая его взгляд, и зависаю.

Эля. Не в привычной пижаме и халате. А в водолазке, красиво подчеркивающей тонкую талию и высокую грудь, и джинсах, обтягивающих стройные ножки и округлую зад…

Крякаю, пропуская удар под ребра, прилетающий от Влада.

– Берт, слюни подбери.

Вот зар-р-раза!

– Хорош зубоскалить, – в отместку хлопаю его по плечу полотенцем и снова оборачиваюсь в сторону столовой.

Хочу еще раз взглянуть на девушку. И на ее улыбку. Открытую, беззаботную. Такую, которой до сего момента у нее ни разу не видел.

Она стоит боком и нас не замечает. Раскладывает на столе салфетки и приборы, что-то отвечает крутящейся рядом Серафиме и улыбается.

Не напряженно, вынужденно растягивая губы, а легко и непринужденно.

В следующую секунду будто чувствует на себе взгляд, резко поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Хочу верить, что на меня, а не на Томилина.

А я смотрю на нее. И жду, что будет.

Перестанет улыбаться или нет? Подарит мне тепло или закроется?

– Привет, Эля.

Расстояние в пять метров, а я вижу каждую ее деталь, каждую черточку. И как розовеют щеки, и как на секунду ресницы прячут ореховые глаза, и как тонкие пальцы принимаются комкать салфетку, которая так и осталась у нее в руках.

– Привет. А мы тут стол накрываем. Ты же спустишься… – делает паузу, осматривая меня всего, – когда переоденешься?