– А что у нас на завтрак? – интересуюсь, вместо того чтобы ответить на вопрос.

Хотя что-что, а еда меня мало заботит. Пусть хоть запечённые тараканы в яблоках будут, если она и дальше продолжит улыбаться.

Она продолжает. И я рад. Очень рад ее преображению.

Умница. Сильная, пусть и хрупкая. Не сдается и не сгибается, даже если ночью трясется от кошмаров.

Никогда б не подумал, что скажу подобное про девушку. Но про эту хочу и могу. Я горжусь ей. Горжусь этой малышкой. И её не сгибаемой силой воли.

– Я блинов напекла, – краснеет сильнее, – но Серафима говорит, что ты предпочитаешь яичницу с беконом.

– Это Серафима так говорит, потому что печь не любит, – выдаю на чистом глазу, замечая, как брови домработницы взлетают вверх, но при этом женщина не издает ни звука против.

Вот и правильно, вот и молодец. Премию выпишу.

– Тогда мы тебя ждем? – выдыхает Эля, продолжая мочалить бывшую салфетку.

– Конечно, я быстро, – киваю и буквально силой заставляю себя отвернуться и пойти к лестнице.

И не лыбиться… не лыбиться, как дебил, потому что Влад-то, оказывается, свалил. И все улыбки моей очаровательной гостьи были предназначены исключительно для меня.

16. Глава 16

ЭЛЬЗА

– Эля, ты точно себя хорошо чувствуешь?

Улыбаюсь.

– Альберт, ты уже трижды за последний час задавал мне этот вопрос.

– Разве? Не помню.

Разыгрывает удивление. Но очень правдоподобно. Захочешь – не прикопаешься.

Впрочем, я не стремлюсь. Меня всё устраивает.

Нет. Скажу больше. Мне нравится его забота. Нравятся его вопросы. Его внимание рождает внутри тепло. И я хочу, чтобы это продолжалось… и продолжалось.

Бесконечно?

Загадывать страшно. Пожалуй, и не буду.

Мне хорошо уже так, как есть.

– Ага, – киваю, чувствуя внутри себя легкость.

Будто сегодняшней ночью Альберт помог не только преодолеть очередной кошмар, а поделился силами, чтобы двигаться дальше.

… мы будем справляться вместе… я никому не позволю тебя обидеть.

В голове на повторе крутятся обещания, которые он шептал, прижимая меня к себе. Защищая. Оберегая. Охраняя.

Обещания, в которые я верю. Они не пустой звук.

… вместе… не позволю тебя обидеть…

Необыкновенные слова. Наполненные силой и смыслом. Заряжающие энергией. Такие важные и такие нужные.

Восхитительные.

– Подтверждаю, – поддакивает Влад, возвращая меня из грез в настоящее. – Первый раз был что-то типа… – щелкает пальцами. – «Эля, как ты себя чувствуешь? Выспалась?», – это ты спросил в начале завтрака, Берт. А дальше, когда Серафима принесла ей таблетки, ты уточнил: «Их три дня осталось принимать, верно? А слух сегодня как? Лучше? Голова не болит?», – Томилин очень похоже копирует интонации Гольдмана. Затем становится самим собой. – Так что да, дружище, сейчас был точно третий раз.

– Ой, всё, – отмахивается хозяин дома, закатывая глаза. – Я просто уточнял, чтобы знать, что говорить Шацу. Он же собирался приехать и провести плановый осмотр.

– Да-да-да, мы так и подумали. И я. И Эля, – серьезно кивает начбез, после чего ехидно добавляет. – Только странно, почему у нашего очень ответственного доктора каждый раз глаз дергается, когда он твой номер телефона видит?

– Не преувеличивай.

– Да я еще преуменьшаю.

Перевожу взгляд с одного мужчины на другого. Интересно, они всегда такие энергичные? Или тоже хорошее настроение поймали, как и я?

– Наверное, потому что я люблю, чтобы работу, которую доверяю, исполняли на все сто процентов… прикладывая максимум усилий, – оставляет за собой последнее слово Альберт, – а не лепили на отъе… тяп-ляп, – исправляется в последний момент, заметив мой взгляд.