– Не слышит.

Поджимаю губы. Это я и сам выяснил… еще час назад, когда мы со снегуркой недолго общались с помощью телефона.

Теперь же меня интересуют детали. Сильно интересуют. Потому что разбитую переносицу я тоже срисовал, как и синяки на запястьях.

А Серафима, помогавшая Эльзе принимать ванну, куда меня, естественно, не приглашали, поделилась, что у девчонки большая гематома на животе и отчетливые следы пальцев на шее сзади. И, судя по размерам отпечатков, вряд ли брюнеточку так крепко обнимала любимая подружка.

– Разрыв барабанных перепонок, Альберт Янович, вещь очень и очень неприятная. Это постоянные головные боли, головокружение, тошнота, рвота. Лекарства я выписал, но только время покажет, восстановится слух или нет. Частично или полностью.

– А может не восстановиться?

Представляю, что снегурка идет вдоль трассы и не слышит, как мимо в опасной близости проносятся и сигналят дико ревущие машины, и внутренне ежусь.

Хреновый расклад. Очень.

– Всё может быть.

Нет. Меня подобное не устраивает. Хочу конкретики.

– Как скоро станет ясно? – щурится Влад.

Да, мне тоже интересно.

– Все зависит от организма. Может, через несколько дней всё нормализуется, а может, через месяц придется делать новое обследование и прибегать к операции.

– Это же не авария, – говорю я то, что и так понятно.

Качает головой.

– Нет. Ее ударили одновременно по обоим ушам, поэтому такой результат. Хорошо то, что не случилось кровоизлияния в мозг.

Да уж, действительно хорошо.

– Другие повреждения?

Доктор делает глоток виски, морщиться. От чего?

От градусов напитка, от моего вопроса или от того, что собирается ответить.

– Гематомы не опасны, мазь я выписал и передал вместе с другими назначениями вашей помощнице.

Так-так-так.

– А что опасно? – ловлю на оговорке и сжимаю свой фужер так сильно, что костяшки пальцев белеют.

– Девушка долго пробыла на морозе. Обморожения пальцев она, к счастью, избежала, но организм ослаблен. И сильно. Простуда сейчас только начинает набирать обороты. И во что всё выльется – сказать сложно.

– Предотвратить?

Откидываюсь на спинку кресла, стараясь не сильно сжимать подлокотники.

– Я вколол ей антибиотики, не дожидаясь ухудшения. Но первые симптомы не радуют. Легкие забиты, дыхание тяжелое, температура идет вверх. Дальше явно проще не будет.

– И? Какие варианты?

– Забрать ее в клинику, – пожимает плечами Шац и тянется вперед, чтобы поставить пустой стакан на салфетку. – У нас там прекрасное оборудование и отличный персонал. Девушке будет обеспечен круглосуточный уход и…

– Нет!

Отталкиваюсь обеими руками от стола, сдвигая кресло назад, и поднимаюсь на ноги. Отхожу к окну и устремляю взгляд в пока еще темное небо, на котором постепенно начинают блекнуть звезды.

– Альберт, ты уверен? – легко различаю в голосе Влада недоумение. – Пусть девчонку подлечат, а потом ее можно будет забрать и выяснить всё…

– Нет. Эльза останется здесь, – оборачиваюсь и смотрю на собеседников по очереди. – Вы, Иван Степаныч, осмотрите ее еще раз утром, а потом уже мы решим, какая нам нужна медсестра и какое дополнительное оборудование. А ты, Влад, займешься расследованием. Я хочу знать всё, не дожидаясь того, сможет Эльза нам что-то объяснить или нет.

– Прошу прощения, Альберт Янович, – откашливается Шац, когда я отвожу взгляд от начбеза, дождавшись от того согласного кивка. – Она – ваша родственница? Близкая подруга? Просто вы раньше никогда не…

… никогда не вел себя подобным образом…

… никогда настолько ярко не проявлял эмоции…

… никогда так остро не реагировал на боль других…