– Зашла... Меня женщина попросола подсобить. Ей не сподручно было. Так я пока вещи не сгрузила, сбегала…

– Оно похвально конечно, самопожертвование. А знали ли вы что за болезнь? А кие средства защиты вы при этом использовали? Вдруг учительским тоном начал Кузьмич.

– Да какие? Я же только голову придержала да лекарства влила по – быстрому, потом за вещами и сюда.

– А вы, Арсений, сейчас, той самой немытой рукой, получили пощещину. Почитай оба в контакте были. Болезнь сильная. Пол деревни уж в землю скосила, а вы по – быстрому. – Заворчал он. – Хоть в курсе сколько люду померло тут и в деревне соседней? Пошлите... Будете за глупость рассчитываться. – Мы гуськом пошли с его горницу, пардон, уже лабораторию. — Вот вакцина. Помните практику? Ваша задача ввести её друг другу. Да, именно друг другу. Вы прежде всего врачи, и вас не жилье должно волновать, а как больных вылечить и самим продержаться.

– Тихон, а тебе чего?

– Странно это барин…, — замямлил незаметно вошедший Тихон, — корова вторая за неделю уж подохла. Что же это такое твориться, – запричитал Тихон. – Люди мрут, скот тоже... Что за напасть такая?

– Пойду разберусь. Похоже скот колоть и жечь надо.

– Да как же... Мы ж только им и живем... Че ж жечь, съедим хоть… — Снова запричитал Тихон подталкиваемый Кузьмичем. Тут Кузьмич повернулся и грозно выдал:

– И чтобы до моего возвращения вакцину вкололи и комнату поделили, а если жизнь не дорога, отправлю к коровам больным на побывку. Я тут с вами нянькаться не намерен, уяснили?

– Д – да, — прониклась Прасковья, потеряв оставшуюся решительность. Вдруг совершенно по-другому на меня посмотрев.

– Кузьмич никогда не шутит. Обещание он свое подавно сдержит. Что делать будем? – Решил я дать возможность высказаться когда-то дерзкой барышне.

– Давайте Вы мне вколите, — потом, я вам. Я уколов жуть как боюсь... Если вам решусь поставить, боюсь потом сама уже не дамся. — Дрожащими губами сказала она.

– Вот кто вас просил приезжать сюда.? Вы же понимали, что тут не место столь нежным созданиям? Не дамские здесь условия, понимаете? — Она виновато потупилась.

Я подхватил стеклянный пузырек, обработал стерилизованную иголку в спирте и одел её на большой стеклянный шприц с железным поршнем, в котором уже была заготовлена вакцина.

– Запомнила объем? Столько же мне должна вколоть будешь. — Она бледнея кивнула, протянув вперед руку и зажмурившись.

– Боюсь, это внутримышечно вводится. — Сказал я, сам смутившись. Конечно я уже не раз делал уколы и стару и младу, но было что-то неловкое в том, что сейчас мы должны были поставить их друг другу. — Она открыла глаза и теперь смотрела на меня растерянным округлившимся взглядом.

– Я не буду смотреть, — решил заверить я смущенную девушку.

– Нет, лучше смотри… – те! — Выпалила она, переходя на крик и тут же залившись краской.

– Хорошо, что ты в штанах. Юбки задирать я не привык. — Сказал я и тут же смутился двузначности моих слов. Она стояла ко мне спиной и хорошо, что мы не видели лица друг друга. — Не переживайте, достаточно приоткрыть лишь небольшой участок мышцы. — Специально выразился термином чтобы не смущать её и себя ещё больше.

– Все! — Победным голосом сообщил я, прикладывая марлю к пострадавшему месту.

– Спасибо. Было не так больно, как я ожидала. — Сказала Прасковья, со стоящими слезами в глазах.

– Может тебе воды?

– Нет! — Открестилась она неожиданно испуганно. И тут же пояснила. — Давай уже закончим и пойдем комнату делить, а то вдруг вернется скоро.

– Тут стерильные иголки. Шприц здесь только один, вот этот. Остальные наверно забрали чтобы больных лечить.