– И как у Кузьмича получилось за два с небольшим дня, в своей комнате целую лабораторию организовать? — Просковья заворожено рассматривала убранство комнаты, состоящее из колб пробирок, пузырьков и баночек. Видимо хочет успокоится. Глубоко вздохнула. — Приступим! Нарочито громко сказала она, взяв шприц иголку, обработав и приступив к набору вакцины.

Одно неловкое движение трясущихся рук и вакцина разбивается об пол. В шприце успело набраться лишь пол дозы.

– Я все сейчас же залью спиртом и уберу. Тут ещё такой же пузырек есть! Нарочито бодро сказала она. Постараюсь не разбить его. — То ли пошутила, то ли всерьез сказала Прасковья.

Нужно сказать, рука у нее легкая. А вот лекарство стало расходиться нестерпимым жжением. Я стараясь не подавать вида поковылял в комнату. Она шла тоже ничем не выдавая боли. Понятно почему у нее слезы в глазах стояли и флакон из рук выпал. Но дойдя до комнаты я не выдержал, бросился на кровать и заорал дурниной.

– Ты чего? — Резво подбежала она.

– Лекарство расходится. Ааа ты кааак терпишь?

– Да ничего не терплю. Пощипало минутку с начала, а теперь хорошо все.

– Может я в сосуд попала? Дай посмотрю.

– Ну уж нет. Отойди лучше. И так воздуха не хватает.

– Ты весь красный! Что с тобой? Может непереносимость лекарства? Жди, я сейчас прибегу.

– Никон Кузьмич. Я только поставила он бросился на кровать, сказал, что больно расходится и вес вдруг краснеть начал.

– Что ты ему вколола?

– Что и себе. Правда, простите, один пузырек разбила, пришлось оставшуюся дозу из другого до – набрать.

– Какого другого? — Взревел Кузьмич.

Я почти в состоянии забытья, увидел, как он утягивает её за собой за ухо.

– Аааа. Вот из этого. — Доносится вопль из-за стены.

– Из этого? Именно из этого? — Разноситься взбешенный рев. – Ты могла хоть откуда, но набрала именно из этого? – ещё более громкий рев и звук пощечины.

– Так он такой же! – Обиженный, но полный страха голос, в перемешку со всхлипами в ответ.

– Ты читать училась? Сколько? Сколько ты ему ввела? Боюсь я не успею разработать антидот.

– Я…

– Отойди уже! – Судя по звону стекла, Прасковью с силой оттолкнули, но я это отметил лишь краешком сознания. – Это вещество я хотел испробовать на больных животных. – В сердцах продолжал Кузьмич. – Все – равно подохнут, а мне шанс панацею добыть.

– Так тут в пузырьке ещё около четверти осталось. – Уже совсем уже не о том начала переживать Прасковья. Накатила злость, она передо мной сейчас должна оправдываться и прощения вымаливать всеми силами пытаясь помочь. Я хотел было возмутиться, но боль накатила новой, ещё более нестерпимой волной, все мышцы одновременно сковало до боли, а способность думать и вовсе пропала.

– Этой дозы коров на двадцать хватило бы, а ты все в одну жопу засунула, баба безмозглая!

– Да что вы себе позволяете! – Взвыла Прасковья.

– Да, ты! – Захлебнулся от возмущения Кузьмич. – Это был мой самый долгий и не побоюсь – уникальный проект. Мне чудом удалось заполучить доступ в тюремный лазарет и взять кровь у больного редкой болезнью. Уникальный случай, поражающий мозг, но поднимающий иммунитет. Он безумен, но не заражается ни одной болезнью, а его кровь оказалась восприимчивой только одному яду

– Это…

– Кровь я смещал с ядом выделенным краснобрюхой жерлянкой и…, да что я тебе объясняю?! Там такие компоненты! А как я их доставал?! А? – Продолжал негодовать Кузьмич и это негодование помогало удержать сознание, но в то же время будто убаюкивали, что было странно на фоне новой жгучей волны боли, и самопроизвольно принимающих неестественное положение конечностей. – Многие вещества были на вес золота! А ты мой эксперимент запорола, ещё и сложнейшую по составу вакцину примешала, угробив человека. Как же я теперь отчитаюсь за смерь подопечного студента?