- Ма, это просто эпидемия. Стоит ей закончиться, и все вернется в норму, - я улыбаюсь. – Ты почему вообще так нервничаешь?

- Потому что твой отец испытывает мои силы! – взрывается мама. – Вчера вечером я узнаю, что он пригласил в гости весь совет директоров с семьями и пару крупных инвесторов. И еще одного европейца. И я должна была за сутки подготовиться! Такое и за две недели не подготовишь, мать твою!

- Диана, милая, - наверху лестницы появляется папа. – Ну, прости. Я сам не ожидал. Привет, Биби.

- Привет, па, - я быстро преодолеваю последние ступени, и, становясь на пальчики, целую его в обе щеки.

- Ты скоро прозрачной станешь, - говорит папа, отойдя на шаг, и рассматривая меня с ног до головы. – Как успехи?

- Говорят, что я лучший ординатор, и только условности не дают возможности взять меня на постоянной основе.

- Понятно, - папа недоволен и доволен в один момент. Он недовольно качает головой, а его губы растянуты в улыбке. – Как это ни прискорбно, но я должен отметить, что очень приятно, когда твоего отпрыска хвалят. А теперь быстро готовиться. У нас сегодня особенный гость.

- И кто-же? – я иду по коридору вслед за папой. – Какой-нибудь шейх? Или нет, султан Брунея.

- Не угадала, - папа останавливается перед входом в мои комнаты. – Это один из крупнейших европейских инвесторов. Датчанин, если быть точным, - папа отходит, пропуская меня в комнату. – Его зовут Аксель Овергаард, и детка, будь с ним повежливей.

- То есть? - я удивленно смотрю на отца, замечая боковым зрением, что посреди моей комнаты стоят застывшие, словно статуи, девушки.

- Просто будь вежливой и приветливой. Всех остальных ты знаешь, - папа пожимает плечами. – Все, иди, готовься. Время не ждет.

Как только я переступаю порог комнаты, все приходи в движение. Я иду в душ, где позволяю себе расслабиться, и постоять под струями чуть дольше. И только стук в дверь заставляет выйти из комнаты. Меня тут же усаживают перед зеркалом, и через двадцать минут я готова, и не узнаю себя в зеркале. Легкий, практически незаметный макияж в натуральных тонах, освежает мое лицо, выделяя и так большие глаза, и слегка увеличивает губы.

- Знаешь, Биби, - мама находится тут же, - ты могла бы совсем немного подколоть губы. Совсем немного, - добавляет она, потому что знает о моем отношении к пластической хирургии. Хотя я немного кривлю душой, потому что одну операцию я сделала. После похудения пришлось слегка изменить и подправить форму груди. Но для этого я получила массу консультаций, сделала миллион анализов, посетила несколько хирургов.

- Мам, меня все устраивает, - отвечаю я, следя за тем, как мои волосы завивают в крупные локоны, и поднимают вверх, делая какой-то замысловатый конский хвост.

- Конечно, ведь ты у нас получилась удивительная красавица, - говорит мама, и быстро выходит из комнаты, чтобы не услышать мои возражения. Я реально смотрю на вещи и на лица. Во мне нет ничего удивительно красивого, кроме глаз – здесь я никогда не спорю. Хотя до «той» встречи, я об этом не задумывалась.

- Мисс Боррегар, мы закончили, - говорит визажист, и принимается собирать косметические принадлежности в свой кофр.

- Спасибо большое, мне очень нравится, - киваю, и поднимаюсь. – Все даже идеально.

- Спасибо, - девушки продолжают собираться, в то время как я иду в спальню, чтобы переодеться. Платье садиться идеально, его цвет подчеркивает макияж, или наоборот. Но, в общем, получается очень даже неплохая картина. Из шкафа достаю золотистые босоножки из коллекции кого-то из дизайнеров. Причем эта коллекция вышла лет восемь назад.