- Мы можем закопать их. Тогда никто их не найдет, - предложил Лигул, наблюдая за выражением лица девушки.

- Животные могут раскопать могилы.

- Могут… Но я знаю травы, которые заставят лесных тварей обходить стороной их могилу.

Вэйна серьезно кивнула, с немым любопытством разглядывая охотника. Она никому не доверяла. Она уже столкнулась в своей жизни с предательством отца и теперь гадала, что побудило отшельника прийти ей на помощь? Сестры говорили, что старик не исповедовал культ Велесы. Он осуждал суровых велесок. 

- Почему ты помогаешь мне? - сухо спросила Вэйна. «И что ты потребуешь взамен?», - едва не сорвалось с ее уст.

- Сколько тебе лет? - неожиданно спросил старик.

- Четырнадцать, - с вызовом ответила Вэйна. Ей не нравилось, когда к ней относились как к ребенку, которым она не являлась. В храме у детей не было детства, их души лишали невинности, выставляя на показ всю грязь человечества.

Лигул присел на колени перед разбойником, без брезгливости он принялся рыться в его карманах. Мешочек с монетами, оружие и несколько колец с неочищенными пятнами крови.

- Для тебя – уже четырнадцать. А для меня – только четырнадцать, - горько улыбнулся отшельник. - Моей дочери было только десять лет, когда я принес ее в храм Велесы. Я молился и надеялся, что слава о возможностях жриц к целительству не преувеличена. Мне надо было сделать выбор – ехать в город и найти лекаря или же прийти в храм и молить жриц… Я выбрал последнее.

- Жрицы не всесильны, - сквозь зубы заметила Вэйна, впервые выступая защитницей сестер. - Не всех, кого приносят в храм, можно спасти, - нехотя добавила она. И на руках Вэйны умирали люди. Умирали маленькие дети, которые взирали на нее с надеждой и умирали с верой в глазах. 

- Моей дочери было только десять лет, когда я принес ее в храм Велесы! Но жрицы отказались принять ее, так как праздновали один из своих глупых праздников. 

Вэйна сглотнула, но взгляд не опустила.

- И что произошло? - спросила она упавшим голосом, зная заранее ответ на заданный вопрос.

- Она умерла на рассвете… Я просидел с ней всю ночь у ворот храма. Оставалось каких-то полчаса до рассвета… - голос старика затих, он замолчал, погружаясь в воспоминания, которые до сих пор причиняли ему боль. Вэйна тоже молчала, она не знала слов утешения. Она привыкла ненавидеть, а не сострадать. Наконец-то старик-отшельник встрепенулся, перевел взгляд с трупов на юную послушницу. - Как тебя зовут?

- Вэйна.

- А я Лигул… А теперь помоги мне.

Она спотыкалась от усталости, руки с непривычки ныли. Те годы, когда она драила полы до ломоты в спине, прошли. Наемники были тяжелы, а их пришлось стащить с тропинки вглубь чащи. Старик достал из рюкзака тонкий плащ, протянул его девочке.

- Сними свое одеяние. Я принесу лопаты из хижины, а ты отстирай кровь, пока она не засохла.

Вэйна дождалась, когда шаги старика стихнут. Она осталась наедине с тремя трупами. Сейчас страха перед ними уже не было. А вскоре их должна была скрыть земля, и они навсегда покроются пылью и забвением, так как никто не придет на их могилу, и никто никогда за них не помолится.

Она сбросила хламиду с тонких плеч, быстро завернулась в плащ, подвязав его ремешком для волос. Мокрая хламида сохла на ветру, раздуваясь как парус.

Охотник вернулся бесшумно, заставив Вэйну испуганно вскрикнуть. Старик протянул ей лопату.

- Вставай, у нас мало времени.

Вэйна невольно улыбнулась. Когда она жила с семьей, то они с братьями всегда помогали родителям в поле. Улыбка соскользнула с ее губ, и она со злостью посмотрела на убитых наемников. Когда старик отвернулся, она пнула бородатого разбойника – один раз, другой и еще…