— Богдан, — цедит Самсонов сквозь зубы. — Ты рулишь ситуацией, пока можешь себе это позволить, но поверь, так будет не всегда. И потом ты будешь жалеть о каждом слове, которые сказал, ты будешь жалеть, когда поймешь, что в твоих действиях нет правды.

— А ты жалел о том времени, когда насиловал Мелиссу?

— Что?

— Да, я про это тоже знаю. А вот дочка твоя не знает. Как думаешь, понравится ей правда?

Я отключаюсь, чтобы больше не провоцировать старичка, и смотрю на готовившихся на меня орать парней.

— Ты что устроил?

— Тебе нахуя это нужно? Ты трахнуть ее захотел? На камеру? Ты больной?

— Да ничего я не сделаю! Просто решил немного его промурыжить, чтобы перестал думать, что он король мира. Днем раньше, днем позже, ничего не изменится.

Наверное, будь я умнее, я бы уже тогда понял, как глубоко заблуждался. Порой один день может изменить все. Один взмах крыльев бабочки способен вызвать тайфун на другой стороне земли. Или в моей гнилой душе.

* * *

Дима молчал, пока мы ехали в наше убежище. Он и Резвых обматерили меня с ног до головы, не раз повторив, что сегодня бы все закончилось, и я бы уже ехал строить свою империю в любую страну мира. Но моя месть затмила мне глаза, и они были правы. Мне хотелось сделать этому ублюдку так же больно, как сделал он мне, когда зарезал моего отца как свинью.

По дороге мы заехали в магазин, где я взял молочный шоколад с цельным фундуком, бутылку шампанского и вишневый сок. Покупая все это, я думал про Аню, про то, как пузырики шампанского будут щипать ее горло, как шоколад таять на языке, какой она будет податливой и послушной, когда опьянеет. И, конечно, запись с нашим сексом я отправлю ее папаше, но копию оставлю себе, чтобы вспоминать, как это было.

— Добром это не кончится, — подает голос Диман, когда мы подъезжаем. — Нужно было закончить все сегодня.

— Не нуди. Получишь ты свою долю.

— Дело не в деньгах, Лом. Я умирать не хочу. Этот Самсонов, он такой же, как ты. Не умеет вовремя остановиться.

— Не сравнивай меня с этим уродом!

— Да я не…

— Я знаю, когда остановиться, завтра разберемся с этим, и будешь поучать кого-нибудь другого.

— Зря ты так. Я тебе не враг, Лом. Просто знаю тебя хорошо и вижу, что…

— Ты мне не враг, но сильно раздражаешь. Захлопнись и следи за тем, чтобы это место продолжало оставаться невидимым.

— Как скажешь, босс, — горько усмехается Димас и выходит из тачки. А я хочу остановить его, сказать, что просто сейчас не в духе, но не делаю этого. Мне нужно остыть, ему нужно понять, что не надо меня тыкать в мои косяки. Каждый из нас делает свою задачу, и, если я решил, что сделка будет завтра, значит так и будет.

Из багажника я забираю пакет с презентом для пленницы и иду в дом. Сам не знаю почему, но ссыкую вниз спускаться. Скорее всего в меня что-то прилетит, а если она себя порезала? Нет, это чушь, Аня из тех, кто будет бороться за жизнь в самых патовых ситуациях. Так что я спокойно достаю ключ и открываю дверь. Сначала тишина и темнота немного пугают, по телу бегут мурашки. Но тут я чувствую опасность и напрягаюсь всем телом. Она вылетает из темноты с чем-то весьма тяжелым и нападает, пытаясь ударить меня по голове. Я тут же ставлю блок, и книга летит в стену, а Аня на кровать.

Она вскакивает, а я врубаю свет. Оказывается, она где-то отыскала мои шмотки и напялила их. Футболка доходит ей до середины бедра.

— Так сильно обиделась?

— Да пошел ты! Ты договорился?! Сегодня отец меня заберет?

— А как же наше незаконченное дело?

— Да я лучше умру, чем дам к себе притронуться, — достает она откуда не возьмись лезвие от бритвы. Но не на меня наставляет, а к горлу подставляет.