— Боже, Аня, тебе в театре играть. Ты забыла, что я тебя знаю, как облупленную, ты никогда себя не порежешь, — усмехаюсь и иду к импровизированному столу, достаю шампанское, фрукты, шоколад и сок.

Она стоит еще немного и садится на кровать.

— Обмена не будет, — вру я, даже не краснея, смотря ей прямо в глаза.

— Не поняла. Ты же хотел денег, — вот теперь крошка испугалась. — Отец даст тебе, сколько нужно. И я… Я никогда ему не скажу о том, что было.

Конечно, не скажешь.

— Он не ответил на звонок. Вообще его нет в городе.

— Это вранье!

— А зачем мне врать! Я денег хочу, а не долбанную истеричку.

Мне тут же в лицо прилетает подушка. Довольно метко. Я кидаю ее обратно со словами.

— На, будет, куда плакать.

— Но… — кладет она ее на колени, разглаживает и больше глаз не поднимает. — Но что же теперь делать? Звони еще!

— Весь день долбил по всем номерам. Полный игнор.

— А писал?

— Ну конечно, мне хочется поскорее от тебя избавиться.

Она кусает дрожащую губу. Да, папаше не нужна, мне тоже. Нормальный такой стресс для девчонки ее возраста.

— Он объявится. Вот увидишь, он объявится. Он просто ищет меня и не может взять трубку.

— Разумеется. Завтра позвоним ему снова. Но если и завтра ничего…

— Тогда что? — она застывает, кожа на лице бледнеет, делая ее похожей на невероятной красоты, приведение. — Отпустишь меня?

— Нет.

— А какой смысл меня держать здесь, если моему отцу на меня насрать?! Ведь тогда мести не получится.

— Ну, если не подойдешь ты, можно украсть Серегу.

— Серегу? Брата? Ты с ума сошел?

— На войне все средства хороши, понимаешь. Тем более Серега и сам со мной пойдет.

— Куда он пойдет с тобой?! Он тебя не знает, он, кстати, тоже умеет неплохо драться.

— А зачем ему драться с лучшим другом?

— Ну что за чушь! Я знаю всех его друзей, они часто приходят к нам в гости, и тебя среди них не было!

— Верно. Но еще бывают лучшие друзья по сети. Знаешь, что он играет в Доту?*

— Ты ублюдок! Какой лапши ты ему навешал?

— Я? Я о себе почти ничего не говорил, а вот он снабжал меня информацией из первых рук полтора года.

— Не смей его трогать! Никогда! Он еще мальчишка!

— Такой же, каким был я, когда убили моего отца.

— Богдан, но ты пойми, твой отец, он был не таким, каким ты его помнишь.

— Да? Ну очень интересно, расскажи же, каким в твоем больном представлении был мой отец, а потом я расскажу, каким был твой.

***

Дота* — компьютерная игра

14. Глава 14.

*** Анна ***

Меня от него трясет. Я никогда не хотела сделать кому-то больно, всегда старалась быть мягкой, понимающей, но сегодня меня довели. Он довел!

Я невольно сжимаю пальцы в кулак, и только режущая боль дает понять, что там остался кусочек бритвы.

Почему я взяла для нападения книгу, а не полоснула этого придурка бритвой?

И что теперь? Рассказывать ему? А потом слушать очередное вранье?

И только червячок сомнения грызет меня пол дня о его словах. Если вдруг, только вдруг слова про отца и мать окажутся правдой, только этот придурок может мне ее сказать. Отец будет все отрицать, это же очевидно.

— Ладно. Только потом не плачь, если тебе не понравится правда.

— Ха, — усмехнулся он и выдернул пробку из бутылки с громким хлопком, что-то очень долго капаясь в том углу. А потом поворачиваясь с кружками и бутылкой в руках. — Тогда предлагаю выпить за правду.

Он наливает в кружки шипящий напиток и одну протягивает мне.

— Ты же любишь шампанское.

— Даже если люблю, это не значит, что я буду пить с тобой.

— А ты не пей со мной, а одна, — он ставит кружку на стул, который пододвигает ко мне, а сам делает глоток. — Ну давай, насыпай. Чего я еще не знаю про отца, который любил меня шестнадцать лет.