Я терпеливый, но если меня начать бесить, то лучше прятаться. Поэтому я тормознул машину как можно резче, так, что Самсонова практически слетала со своего сидения. Вышел из машины и обошел ее. Сначала к багажнику за скотчем, который кинул под сидение, когда открыл дверь с ее стороны.

— Что тебе?! Отвали! — начинает орать Самсонова, но я дергаю ее на сидение и наваливаюсь сверху.

— Тебе никогда не говорили, что ты дохуя пиздишь, при этом ничего не зная?

— Отвали от меня! Могу говорить, что хочу, ты все равно ничего мне не сделаешь! Ведь только тронь меня и не видать тебе миллионов, или чего ты там у отца просить собрался, — смело, но глупо. Истинный Гриффиндор.

— Видишь ли, Анюта, — заговорил я издевательски и прочертил линию пальцами по ее дрожащему, такому желанному телу. От самого бедра до шеи. — Твой папуля очень хочет видеть тебя живой. Просто живой… И только от тебя зависит, будешь ли ты при этом здоровой, — сжал я ладонью хрупкую шею, смотря, как ее глаза расширяются, а тело бьется в судорогах сопротивления. Вторая рука уже внизу, тянется по бедру вверх, задирая и без того короткую юбку.

— Не смей, урод, не трогай меня! — кричит она, царапая руку, оставляя кровавые следы. Дикая кошка. А какой она будет в постели, когда поймет, что от секса можно подучить гораздо больше удовольствия, чем от борьбы со мной

— А что ты сделаешь? — задеваю я ткань напрочь порванных колгот и тяну их на себя, срывая окончательно.

— Папа убьет тебя, если ты сделаешь это….

— Твоему папе нужно было научить тебя работать не только языком, но и мозгом, — срываю я с треском трусы и поднимаю их наверх, толкая Самсоновой в рот. Тут же нахожу снизу скотч, налепливаю на рот.

— Вот так ты мне нравишься гораздо больше, — усмехаюсь я и поднимаюсь, поправляя в штанах вставший член.

— И запомни, крошка. Ты ничего обо мне не знаешь. Ни-че-го.

7. Глава 7.

*** Аня ***

Заклеил рот, вот уж беда. Руки свободные, смогу отклеить и сказать все, что думаю. Я жую свои трусы и впериваю взгляд полный ненависти в русый затылок. И умей я выжигать глазами искры, от него бы не осталось даже его твердой головешки.

Он никогда не узнает, как сильно я испугалась изнасилования.

Я знала, что тогда никогда не смогу построить хоть сколько-то нормальные отношения. Такие, как у моих родителей, или брата с его женой. Если меня изнасилуют, я всегда буду шарахаться от мужиков. Под страхом плена отец давал читать мне не самые радужные книги. И там было что-то вроде инструкции, как выжить в подобной ситуации. Но как избежать изнасилования, не было. Потому что если у мужика с ножом стоит, то тебе лучше не дергаться. Но я все напрочь забыла, потому что не хочу жить, как те героини реальных историй. Без друзей, в полном одиночестве, постоянно в страхе. Оборачиваясь на каждый звук.

Да, не хочу. Но кто виноват, что я оказалась здесь. И внутренний голос с голосом отца шепчет очень четко: ты, ты, ты.

— Что-то ты притихла, — доносится спереди со смешком, а я только глаза уже делаю, еще немного и совсем закрою.

И вообще, лучше отвернуться и посмотреть на темный лес, который на ходу освещает машина. Ее трясет на лесных ухабах. И уже довольно долго. Сколько мы уже едем. Я, получается, довольно далеко ушла. Спасибо тренировкам на беговой дорожке.

— Ну вот, а я хотел еще послушать про то, какой я трус.

А что слушать, ты и так все знаешь.

— Может музыку послушаем?

Он включил дебильный трек, под который разве что гоп-стоп танцевать, но за неимением лучшего я стала про себя подпевать, чтобы совсем с ума не сойти от страха и зла на саму себя.