Оглянулась я как раз вовремя, чтобы заметить выразительный, полный лютой ненависти взгляд лэро. Эльф так сжимал в руках переброшенный из-за спины лук, что, казалось, еще немного, и дерево, из которого и был сделан лук, просто треснет. А в миндалевидных глазах остроухого плясало яростное пламя. Не поняла: когда дракон и эльф успели стать врагами?

Поймав на себе мой взгляд, лэро Вурианэль скрипнул зубами, но коротко поклонился, признавая за Николасом право приказывать. И рыжик мгновенно начал пробираться в обратную сторону, не забывая тащить за руку и меня. И когда только успел схватить, а я не заметила?

А вокруг кипела, бурлила, волновалась толпа. И все как один проталкивались вперед, туда, откуда мы так опрометчиво уходили. Стоило только рыжику сделать пару шагов, как на то место, где еще пару секунд назад стояла я, с радостным воплем ринулся растрепанный и бородатый гном, очертя голову размахивая массивным топором. Я испуганно отшатнулась. И при виде этого безобразия у меня в голове мелькнуло, что делает гном это зря: в такой толпе и зашибить кого-то недолго. Возможно, до смерти.

Я словно накликала. Описывая очередной круг вокруг встрепанной головы гнома, топор зацепил упрямо сопротивляющегося толпе седого господина в невзрачном серо-коричневом одеянии, напоминавшем земные сюртуки конца девятнадцатого столетия и явно не человека. Удар гномьим топором по плечу, даже по касательной, человека однозначно бы покалечил. А седой господин только зашипел. И, мне кажется, больше от злости, чем от боли. Выдернул у коротышки из рук его оружие, заставив гномью глотку исторгнуть такой вопль, что водоворот живых тел на несколько секунд замер, и запулил топор над головами куда-то в сторону помоста.

Заметив это, Николас коротко рыкнул. Глаза его на миг полыхнули огнем, полностью покрывшем собою янтарь радужки. Рыжик сильно дернул меня за руку с явным намерением закинуть себе на плечо. Но не успел. Отброшенный седым топор с жутким треском врезался в одну из трех деревянных колонн, торчащих из помоста. Не знаю, для чего были предназначены столбы, с виду они не несли никакой нагрузки. Но когда топор сокрушил один, то помост с ужасающим хрустом и грохотом вдруг перекосился. Будто встал на одно колено. Толпа затихла окончательно.

Николас злобно выругался и виновато на меня покосился:

— Придется остаться. Если сейчас попытаемся уйти, то нас обвинят в порче помоста. Хоть мы этого и не делали.

Я пожала плечами в ответ:

— Не вижу проблемы. Не головы же здесь будут рубить? А остальное переживу. — Но виновато опущенные глаза моих спутников мигом заставили меня насторожиться. И я вцепилась в рукав рыжика: — Николас? Что не так?

Ответ пришел с совершенно неожиданной стороны.

Пока я пыталась получить от рыжика хоть какую-то информацию, седой и гном куда-то исчезли, вытолкнув вперед вместо себя нас. Хотя, ладно. Рыжик и остроухий наверняка все видели. Это я была настолько невнимательной, что не заметила, как нас прижали к импровизированной ограде в виде натянутого между столбиками каната. Прямо у самого перекошенного на одну сторону помоста. Возле которого прохаживался… директор Хогвартса!

Я онемела, глядя на этого персонажа. А Дамблдор, непрестанно тряся белоснежной бородой почти до пояса и что-то злобно бормоча себе под нос, мерил шагами пространство перед помостом. Кажется, колдовал. Фиолетовая мантия, точь-в-точь, как в кино, недовольно шуршала, будто жаловалась, что ее потревожили.

Поттериану я всю не смотрела, и тем более не читала. Но из обрывков того, что всплывало в голове, можно было сделать вывод, что директор киношной магической школы был добрым магом. А этот… В тот момент, когда Дамблдор Виаля проходил мимо меня, меня будто вьюгой окутывало. Злость этого персонажа я ощущала буквально на языке.