Если принять самокритику Хайдеггера, то можно действительно констатировать применительно к «Бытию и времени» напряженность между программой основания науки о бытии в горизонтальных схемах времени и самопониманием этой онтологии как науки, укорененной в фактическом. В свете этой критики особый интерес представляют методологические реакции на необходимость использовать фактическое как основу частично реализованной, а частично лишь намеченной онтологии. Они подталкивают к двойному критическому пересмотру этого произведения: во-первых, следует изучить включения элементов признанных самим Хайдеггером онтических экзистенциальных идеалов и не тематизированных им идеологем в понятиях онтологии. В качестве примера здесь[8] едует отослать к § 74 и высказываниям Хайдеггера о «посыле (Geschick) […] как свершающемся с сообществом, с народом», чья «власть […] высвобождается лишь в вести и в борьбе» (GA 2:508; БиВ 508). Эта концепция свершающегося в жизни «сообщества, народа» вбирает элементы праворадикального толка в политическом дискурсе и представляет собой тот момент преемственности с позднейшим мышлением, который сам Хайдеггер не упоминал.

Тем самым имплицитно уже совершается отказ от систематики фундаментальной онтологии, в которой установление временности служит основой реализации единичного существования и чьи схемы учитываются как по-разному артикулируемый смысл бытия; идея коллективно свершающегося не может быть постигнута на почве фундаментальной онтологии «Бытия и времени». Идея свершающегося с народом указывает скорее на позднейшие тексты, пропагандирующие историчность и самость немецкого народа. Науку, о создании которой заявлено в «Бытии и времени», следует поэтому поставить под сомнение не только в ее отдельных частях, но и в ее основной идее: могут ли вообще существовать вместе существенное для этой науки укоренение в фактическом и ее претензия на то, чтобы сформулировать в одной науке указывающие за пределы фактического общие структуры бытия? Дело в том, что привязанность онтологии к онтическому, согласно высказыванию самого Хайдеггера, идет значительно дальше, чем отсылка к «онтическому фундаменту» (GA 24:27), сущему qua Dasein. Хайдеггер заявляет: «Онтологическое исследование, которое мы сейчас осуществляем, также определяется своим историческим положением и вместе с этим определенными возможностями доступа к сущему и к традиции предшествующей философии» (там же, 31). А в «Бытии и времени» он вместе с Йорком фон Вартенбургом объявляет «не-историзацию (Nicht-Vergeschichtlichung) философствования» метафизическим остатком (GA 2:531; БиВ 531). «Историзация» (Vergeschichtlichung) здесь еще мыслится не в духе истории бытия; речь идет в общем о том, чтобы учитывать контингенцию философствования в смысле его помещенности в реальное пространство и реальное время. Но и в контексте темпоральной онтологии для Хайдеггера уже важно доказать существенное единство идеи времени как основы понимания бытия и идеи фактичности и контин-генции всего понимания и научного истолкования бытия и отграничить с помощью этого двоякого соотнесения со временем свою темпоральную онтологию от забывшей о времени платоновской метафизики. В работе «Кант и проблема метафизики» отчетливо видно, что философствование как «ярко выраженная трансценденция» (GA 3:242) с необходимостью является историчным, поскольку основано на свершающемся с Dasein. «Метафизика – это не то, что только “создается” людьми в системах и учениях, понимание бытия […]