— Это рыжая меня подставила! — возражает она, прожигая меня взглядом. — Будто мало нам было ее сестренки, так еще и эту пигалицу сюда притащили.

— Не тронь Миру! — рычит на нее Морган. — Ты все время пытаешься ее подставить.

— Это оттого, что ты ее боготворишь! — возражает ему Лима. — Я же люблю тебя, Морган! Я на все ради тебя готова. А ты… ты!

Разревевшись, она убегает из зала. Но Морган, кажется, и не думает ее догонять и тем более успокаивать.

Варун всячески старается перещеголять Моргана. Мира наслаждается вниманием. И, хоть и принимает комплименты, старается держаться ближе к жениху.

А я?

Я собираюсь спать.  Сегодняшний вечер только убедил меня в том, что все эти далеко не светские вечеринки не для меня. И если я потихоньку уйду, то моего отсутствия никто и не заметит.

Именно такое принимаю решение и, не попрощавшись, возвращаюсь в свой жилой корпус.

8. Глава 8

Подаренный Рамоном кинжал заматываю в тряпку и прячу под матрац — на случай, если отец надумает войти в комнату, как обычно утром. Раньше, еще дома, он сам будил меня после рассвета. Но теперь другое дело. Мы в Даркледже. Он — преподаватель, я — ученица.

И все же…

Самостоятельностью все еще не пахнет. Наверное, мне надо научиться отстаивать личные границы. Но как решиться поспорить с отцом?

Интересно…

А что бы он сделал, если бы я сказала, будто хочу учиться не на лекаря. Что чувствую в себе призвание боевого мага. И у меня есть силы и способности.

Наверное, для начала он поднял бы меня на смех. А потом обиделся — жестко и надолго. Не исключено, что вообще исключил бы из Даркледжа.

С такими невеселыми мыслями засыпаю — далеко за полночь. Теперь-то я знаю, отчего занятия начинаются только ближе к обеду. Это вовсе не странность, а вынужденное правило Даркледжа.

А утром, точнее тогда, когда новый учебный день начинается в нашей академии, у нас урок по заживлению ран и лечению нарывов. Ведет, разумеется, мой отец. После урок по зельеварению. Потом травоведение. Мне откровенно скучно, ведь многое из того, что преподают, я уже изучила. Что-то вместе с отцом, что-то сама — путем проб и экспериментов.

Но вот начинается занятие по боевой магии. И все меняется.

Глаза мои горят, а сердце бьется учащенно. Урок ведет Расти, и я вся обращаюсь в слух, когда он рассказывает о самозащите. Пусть это простейшие заклинания, самые элементарные блоки — для меня это важно. Интересно.

— Это правда, что вы единственный выжили в бойне в горах? — задает вопрос любопытный Эльсон. — Господин Лоу, как вам это удалось?

Впервые вижу, чтобы оборотни бледнели. Но физиономия енота действительно меняет окрас на более блеклый. Кажется, мой сокурсник — нечаянно или нарочно — затронул больную для преподавателя тему.

— Так и есть, — сознается Расти, взяв себя в руки. — Я один из всего отряда вернулся живым. Хотя живым — это сильно сказано. Немало пришлось потрудиться вашим коллегам-лекарям, чтобы собрать меня воедино. Израненный, я пересек горный перевал. Мне никогда не забыть этого. Прошедшая война отняла у меня все, даже себя самого.

— Но если вы получили такие травмы — не только физические, —  то отчего не оставили это занятие, господин Расти? — не могу не спросить я.

Он долго и пристально смотрит на меня своими глазами-бусинами, точно пытается заглянуть в самую душу. Огромного труда мне стоит не отвести или не потупить взгляд. Но я выдерживаю.

И учитель удостаивает ответом:

— Кроме как воевать, я больше ничего не умею. Ничего другого не видел. А теперь продолжим урок.

Словом, день прошел не зря.  А вечером в мою комнату вновь заглядывает сестра. Застав меня в пижаме за чтением книги, она удивленно вскидывает брови: