— Только на бумаге, — возразил Гром.

А потом, словно борясь с собой, шагнул ко мне, протянул руки и сжал мои плечи. Я следила за ним, оцепенев от удивления. Хотела еще что-то сказать, но язык приклеился к небу.

— Она окончена на бумаге. Вы ведь сами это прекрасно понимаете, госпожа Мирай. Загляните внутрь себя и увидите ответ.

— Вы говорите, как господин Сандо! — разозлившись, я сделала шаг назад, чтобы разорвать контакт. Под кожей бегали грозовые разряды, молния била в голову. Воздух между нами стал сухим и колючим — вот-вот громыхнет. — Выходит, все ваши слова про мирный договор — ложь. Вам просто надо набраться сил и перевести дух, чтобы начать все сначала.

Я отвела взгляд, лишь бы не смотреть в его лицо. Прижала к губам сжатый кулак и обнаружила, что рука трясется. Ходит ходуном, словно я чем-то больна.

Ложь. Везде только ложь и притворство.

И тут, совершенно неожиданно, Гром перехватил мое запястье. Мой пульс стучал ему в пальцы, а тело превратилось в сгусток пульсирующих нервов.

— Я бы тоже не хотел, чтобы это продолжалось.

Не знаю, что повлияло больше: его успокаивающее, почти мягкое прикосновение к моей руке, голос или само присутствие. Ему удалось ослабить взбунтовавшуюся внутри меня молнию, пока она не успела сжечь остатки здравого смысла.

Мне казалось, что именно сейчас я вижу настоящего Грома без маски. Это были странные мгновения в одном из самых неподходящих мест. Моя дрожь не прошла, напротив, разносилась по телу все более сильными, оглушительными волнами. Кровь шумела в ушах, сердце колотилось в горле.

Он смотрел мне в лицо, не отрываясь и не говоря ни слова. Я пыталась найти в его глазах злость или раздражение, но их не было.

Внизу послышались голоса. Я выдернула свою руку и спрятала ее за спину.

— Нехорошо заставлять главу вашего рода ждать, — произнесла ледяным тоном.

— Вы правы.

И мы двинулись дальше, больше не останавливаясь и не касаясь друг друга. С каждым шагом я ощущала, как волнение магического фона становится все сильней и сильней. Я не сомневалась в том, кто являлся его источником. Если к Грому, трехстихийнику, я хотя бы немного привыкла, то выносить близкое присутствие четырехстихийника было непросто.

— Подождите здесь, госпожа Мирай, — произнес Гром и оставил меня в коридоре за дверью.

— Постараюсь не сбежать.

Но он уже не слышал моих слов. Наверное.

Пока его не было, я пыталась вообразить себе, как выглядит этот глава рода, наместник в Сеттории, а по сути полноправный правитель. Интересно, он намного старше Грома? Похожи ли они?

В каких они отношениях?

Гром — его правая рука, но не метит ли сам на место брата? Не желает ли власти? Мне кажется, что такой человек, как он, не привык быть вторым и прятаться в тени.

О чем они беседуют за закрытой дверью?

Конечно, подслушать не получится. Тонкие печати заклинаний-глушилок и защитных чар оплетали стены.

Наконец раздался тихий скрип. Дверь, управляемая чьей-то волей, отворилась. Меня пригласили внутрь.

Прямо напротив двери располагался длинный письменный стол. За ним, в массивном деревянном кресле, спиной к окну восседал Эйро Ардай. Гром, нахмурившись и скрестив руки на груди, подпирал подоконник слева от него.

Два брата были похожи и не похожи одновременно. Те же темные волосы, черты лица — резкие, но благородные. Я не могла оторвать глаз от знаменитого четырехстихийника. Он тоже меня рассматривал, упершись локтями в стол и сложив пальцы домиком.

Его взор был нацелен прямо в душу, и от этого становилось еще более неловко. Такое чувство, что с меня сорвали одежду, и я стою в окружении толпы.