— У вас только Верховному жрецу полагается обувка. Остальные по ледяному каменному полу босиком ходят?

Волхв промолчал, но юноша услышал тяжелый вздох и понял, что нащупал слабое место.

— Сам-то ты какие-нибудь силы имеешь или только «на посылках»?

На этот раз мужчина не стал отмалчиваться и тихо ответил:

— Силы божок дает.

— А-а-а, — догадался Гриша. — Так это божок висит у него на груди? Я-то думал, что божок – это статуэтка и молился, чтобы она была маленькая.

Волхв кивнул.

— Имя-то у тебя есть?

— Яковом был когда-то, — послышался глухой голос и снова тяжелый вздох.

— Яков, слушай, ты вроде нормальный мужик. Может, расскажешь, что там с пещерой? Зверь какой живет или нет там никаких изумрудов, и он на верную гибель нас отправил?

— Есть изумруды. Много. Только вы не сможете их достать. Идите лучше домой и забудьте про девушку. Он с ней натешится и отпустит…Если жива еще будет.

Гриша посмотрел на Бояна и тот кивнул. Из-за них Зоя попала в большую беду, поэтому они постараются сделать все, чтобы вызволить ее.

Когда они спустились на землю, волхв кивнул на еле заметную тропинку:

— Идите по ней до реки и там переночуйте. Не лезьте ночью в пещеру.

— А где же сама пещера?

— Там, — он вытянул старческую руку в темных пятнах и показал на заросший травой низкий вход, больше похожий на нору.

— Это и есть пещера? — воскликнул Гриша, присел на корточки, раздвинул траву и посмотрел внутрь. — Нам придется ползти. Что же там нас ждет? Какие-нибудь хорьки или…

— Там никто не живет, — прервал его волхв. — Никто там не выживет.

Он развернулся и зашагал вверх по лестнице, с трудом наступая на больные ноги.

— Погоди! — вдруг закричал Гриша, подбежал к Бояну и сдернул котомку. — На, возьми.

Он развязал котомку и достал лапти из липового лыка, мягкие портянки и протянул старику. Тот ахнул и скинул капюшон. Седые волнистые волосы торчали в разные стороны, словно зонтики одуванчика, светло-голубые глаза наполнились слезами, а уголки губ опустились вниз.

— Это мне? — с надеждой спросил он, и Гриша с готовностью кивнул.

— Тебе-тебе. Садись, помогу обуться.

Надутый Боян что-то пробурчал и отошел к пещере. Старик сел на ступеньку, а Гриша намотал портянки на его покрытые струпьями ноги, надел лапти и крепко привязал их к голени.

— Вот так лучше будет, чем босиком по камням ходить.

Старик спустился на землю и прошелся, прислушиваясь к своим ощущениям. С каждым шагом его лицо светлело и вскоре он не удержался и захихикал.

— Какие хорошие! Какие мягкие! Век бы носил – не снимал.

— Это ты зря, — остудил его Гриша. — Перед сном снимай и портянки высушивай. Ноги должны быть в тепле и сухости.

— Спасибо вам, молодцы! — он схватил Гришу за руку и потряс. — Спасибо! Сколько лет мучаюсь, а этот, — он бросил злой взгляд на храм, — только о себе думает.

— Что ж ты здесь сидишь? — отозвался Боян. — Домой иди, к родным.

Старик тяжело вздохнул, опустился на ступеньку и покачал головой.

— Ничего я про себя не помню. Даже имени отца своего. С мальства меня сюда притащил в прислужники…Идти мне некуда. Каждый день жду, когда смерть за мной придет, а ее все нет и нет.

— Что-то ты путаешь, — мотнул головой Гриша. — Как это с мальства, если он сам молодой?

— Молодой он за счет божка на груди. И силы у него от рогатой головы. А лет ему столько, сколько звезд на небе – не сосчитать.

Наступила тишина, которую нарушал лишь треск кузнечика. Старик еще раз полюбовался лаптями, затем с трудом поднялся и нравоучительно сказал:

— Много лет в пещере никто не живет. Но я на вашем месте, не лез бы туда. Сколько прислужников в пещеру ходили уже и не припомню, только назад никто не вернулся. А изумруды ему нужны для красоты. Видите ли, тускло ему в храме, хочется зелени. Вышел бы и поглядел на свою зелень, лес кругом. Но он за все время, пока я здесь живу, ни разу носа на улицу не высовывал. Чего боится, не знаю.