— Ты как с отцом разговариваешь, дурень! Не погляжу, что вырос, быстро достану нагайку и отхлещу по заду.

Но Гриша не унимался:

— Какая-такая свадьба, я спрашиваю?

— Твоя с Лидой, — напомнил отец. — Мы с Ильей решили, что до октября подождем. Как раз успеем урожай собрать и продать. Потом виноградные вина закупим и гостей нагоним. Лизонька, моя голубушка, тоже хотела своих родителей позвать. Олтуховых пригласим, давно не виделись, а тут повод такой радостный…

— Батюшка! — Гриша вскочил на ноги. — Да с чего ты взял, что я Лидку-оглоблю в жены возьму?

— Так сам же согласился, — опешил Степан Мефодьевич.

— Когда?!

— Когда гостили у них. Вечером, перед отъездом.

— Да я последние два дня совсем не помню из-за вашего гусарского пойла! Не знаю, что я там наговорил и на что успел согласиться, но это не в счет. Не буду я на этой вобле жениться! Не заставишь!

Но тут «сорвало крышу» у Степана Мефодьевича. Он вскочил, сжал кулаки и, буравя сына грозным взглядом, процедил сквозь зубы:

— Ах ты, пьянь малолетняя, позорить меня вздумал? Учти, ты сам согласился. И свидетели есть, и мы с Ильей обо всем договорились, и Лида радуется. Оказывается, давно ты ей нравишься. Поэтому свадьба будет! Понял? Будет!

— Ни за что! Хоть режь, а к тощей плоскогрудой Лидке и близко не подойду.

Он скатился с крыльца и размашистым шагом направился в сторону конюшни.

— Подойдешь, еще как подойдешь! И внуков мне наделаешь, никуда не денешься. Иначе отправлю на Кавказ служить, так и знай! — распаленный генерал-лейтенант пригрозил кулаком и исчез в доме.

Гриша вывел коня Геркулеса со двора, взобрался на него и пустился вскачь по полю с пожелтевшей травой.

«На Лидку без слез не взглянешь. Лучше бы она вместо капусты на каравай налегала. Не-ет, такая жена мне не нужна. Если и дальше батюшка будет давить, тайно с Акулиной обвенчаюсь. А что? Она девка хоть и некрасивая, зато аппетитная и приятная во всем».

Он развернул Геркулеса и поскакал в деревеньку, в которой жили крепостные, к дому родителей Акулины. Девушка выслушала его сбивчивый рассказ и задумалась.

— Если не знаешь, так и скажи, — вспылил Гриша после нескольких минут напряженного ожидания. — Нечего умный вид делать, коли пусто в голове.

— Зря, Григорий Степанович, обижаете, — надулась Акулина и шмыгнула носом-картошкой. — Придумала я, как от вас беду отвесть.

— И как же? — недоверчиво спросил он.

— Пусть Лидка сама откажется замуж выходить.

— Как же она откажется, если я ей нравлюсь?

— Конечно, нравитесь. Как такой добрый молодец может не понравиться? — тут же польстила она. — Но с лица воду не пить. Покажите себя с худой стороны. Пусть думает, что за красотой прячется погань.

Гриша взял Геркулеса за уздцы и побрел в сторону дома, не сказав Акулине ни слова.

«А ведь она права. Пусть вина будет на Лидке, а не на мне. Тогда уж батюшка успокоится, а то, не ровен час, и вправду на Кавказ отправит к черкесам».

Через пару месяцев он отпросился у отца и поехал в город с Филей. Пока кузнец выбирал новую сбрую для лошадей, Гриша выждал момент, когда Ильи Игоревича не будет дома и заявился к Лиде.

— Ну, здравствуй, — он вальяжно развалился на кожаном кресле хозяина дома и закинул ногу на ногу. — Готовишься к свадьбе?

Лида густо покраснела, смущенно опустила глаза в пол и еле слышно ответила:

— Готовлюсь.

— Я тут решил поговорить с тобой и объяснить, как жить будем, чтобы ты потом не жаловалась.

Он начал с того, что перечислил ее обязанности: родить десять детей, не толстеть до самой глубокой старости, никогда не ходить в гости и на балы, не тратить деньги на украшения и наряды, не нанимать гувернанток и самой обучать детей, помогать поварихе на кухне.