Европейцы готовились достаточно основательно. Уже было подсчитано, что они собрали только лишь за два дня более пятнадцати различных метательных машин и механизмов. Да, конечно, этого крайне мало, и более, чем в пять раз меньше, чем число механизмов внутри города и на его стенах. Но все были убеждены, что сбор различных модификаций метательных машин европейцы продолжат.

– Я почти уверен, что сегодня враг не пойдёт на приступ. Так что нет смысла в дежурстве усиленных смен. Пусть воины хорошенько выспятся, а разбудить нужно сразу две смены за час до рассвета, – сказал я, и направился в свой дом.

Несмотря на то, что Голоту можно было бы сравнить с банкой, в которую напихали шпроты, так много тут было людей и коней, у меня имелся свой дом, в котором я чувствовал себя вполне комфортно. Во-первых, я командующий обороной этой крепости, и мне положено находиться в чуть лучших условиях. Во-вторых, нужно же где-то проводить Военные Советы. А ещё именно здесь работал штаб, названый «Головной избой». Я отдыхал на первом этаже достаточно просторного дома, а штаб трудился на втором этаже.

В задачи Головной избы входили общее координация действий всех подразделений, а так же анализ возможностей врага и выработка наилучших тактик для противодействия противнику. В каждой из трёх смен было два сотника, которые отвечали за сбор всех данных. В их задачи входило, в том числе, и докладывать в Головную избу всё, что они видели, рассказывать про настроение ратников, высказывать свои суждения о действиях врага.

Выспаться перед боем- это великое дело! В том числе и для этого нужен анализ вероятных действий противника. Так что когда меня разбудили, несмотря на то, что солнце ещё даже не думало подниматься, я чувствовал себя выспавшимся и готовым к работе.

В системе крепостных сооружений, у обрыва Золотого Рога располагалась достаточно высокая башня. Обзора, что открывался с нее хватало, чтобы увидеть, и то что происходит возле стен крепости со стороны Голотанского леса, и как изготавливаются венецианские и сицилийские корабли для входа в залив.

Так что именно тут было место для командующего крепостью, то есть для меня. Более того, именно над крепостью вывешивались различные стяги, которые мы использовали в качестве связи при управлении обороной Голоты.

Лишь только забрезжил первый лучик солнца, который словно разведчик прибыл оценить обстановку в ночи, начался штурм и крепости и остального Константинополя.

Метательные машины европейцев начали посылать в сторону стен и за его их пределы множество камней, а также летящие шары, представлявшие собой зажженный комок из тряпок, хвороста, обмазанных смолой. Подобные снаряды летели не шибко далеко, ударяясь о стены. Но даже они смогли поджечь некоторые немногочисленные деревянные конструкции расположенные на стенах. Именно это происходило в районе Влахернских ворот, но подобное было невозможно осуществить при штурме Голоты.

За два дня до прихода захватчиков начались работы по созданию передовой линии обороны из земляных укреплений, рва с заострёнными кольями. Благодаря тому, что у нас было вдоволь инструмента, прежде всего лопат, а так же направленным императором Мануилом людям, все из задуманного успели.

Так что первая линия крепостных фортеций оттянула на более чем пять сотен шагов вперёд оборону. Поэтому подвести метательные машины для эффективного их боя по стенам крепости европейцам не удавалось. Они попадали под обстрел не только наших метательных машин, но и лучников. Такие оборонительные сооружения европейцам приходилось брать исключительно лишь силой своей пехоты, идущей в сложные, изнурительные, кровавые штурмы.