Но мне приходится это сделать. Я отпускаю папу и смотрю на него. Он улыбается мне так, будто ничего за эти две недели не произошло. Словно не он изменяет мне и любит другую. Словно не он смешал меня с грязью, дав понять, что я ничто в его жизни…

— С возвращением, любимая, — произносит он, вручив мне букет, и обнимает за талию.

Тело отторгает его прикосновения. Я вся сжимаюсь и хочу поскорее избавиться от его рук. Сталкиваюсь взглядом с Симоном, и становится совсем плохо. Мне словно в мгновение перекрывают кислород. Он смотрит в мои глаза и намерено не отворачивается. Я улавливаю в зелёной бездне его глаз разочарование. И мне становится чертовски плохо.

«Это вот так ты собиралась расстаться с ним?» — читаю его немой вопрос, но ответить на него не имею возможности. Он теряет ко мне своё доверие. И от всего происходящего у меня начинает кружиться голова.

Когда Филипп отпускает меня, к нему и к отцу подходят Бруно с Симоном, пожимают им руки и представляются друг другу.

— Пап, это одни из тех ребят, с кем мы отдыхали. Я тебе рассказывала, — объясняет происходящее Сара.

— Спасибо, что приглядели за моими дочерями и Яночкой, — с искренней благодарностью произносит отец.

— Лев о вас рассказывал, — добавляет Филипп, внимательно изучая каждого.

Оценивает.

«Лишь бы ничего не понял. Лишь бы ничего не понял, Господи…» — молюсь про себя.

Мужская компания решает вместе выйти на улицу и дойти до машины. Всю дорогу обсуждают и выискивают общих знакомых. И чем больше их находится, тем тяжелее мне становится дышать.

— Аврора, соберись. Ты вся трясёшься, — берёт меня за руку сестра.

— Что он тут делает, девочки? Что он задумал? — сквозь дрожь в голосе спрашиваю я. — Ещё и Симон всё это увидел…

— Это ведь Филипп. Любит показать себя на публике, — закатывает глаза Яна.

Мы доходим до парковки, и я вижу, что Филипп с папой приехали на разных машинах. Понимаю, к чему всё это ведёт, и готова сбежать. Я не готова! Я не хочу находиться в автомобиле один на один с Филиппом. Сара крепко держит меня за руку, давая почувствовать её поддержку.

— Вас подбросить куда-то? — интересуется отец у парней.

— Нет, спасибо, — отвечает ему Бруно. — Мы едем в другой аэропорт. Через несколько часов ещё один рейс.

— Тогда удачной вам дороги.

Они жмут друг другу руки, прощаются. Но не успевают Симон с Бруно уйти, как Филипп произносит:

— Родная, мы поедем вдвоём.

Я замечаю, как замедляется шаг Симона. Хочет услышать мой ответ, и я спешу дать его Филиппу:

— Я хочу с папой и девочками.

— Дочь, мы дома увидимся, — вступает в разговор папа. — Поезжай с Филиппом. Он ради тебя такой путь проделал.

Я не хочу этого настолько, что кажется меня сейчас парализует, или я потеряю сознание. Не могу вымолвить ни слова. Смотрю на девочек потерянным взглядом, надеясь на их помощь. Сара тоже предпринимает попытку избавить меня от общества Филиппа, но всё тщетно.

Я не знаю, какие силы меня доводят до машины парня и сажают в неё. Я не чувствую своих конечностей. Мне плохо, и я хочу расплакаться. Нет — разрыдаться!

Филипп садится в автомобиль. Заводит его и трогается с места.

— От тебя несёт мужским парфюмом, сними к чертям эту толстовку, — тут же цедит он.

Только сейчас я вспоминаю, что на мне одежда Симона, и меня бросает в дрожь.

— Цветы успела передать подружке, а кофту забыла? — продолжает Филипп, и нервы мои натягиваются до предела.

— О чём ты вообще? — мой голос дрожит от страха.

Предчувствую скандал. Предчувствую грязь и удары. Да здравствует реальность.

— Я видел, что ты выходила с букетом, — бросает на меня свой тяжёлый взгляд.