Тяжелое тело намертво прибилось к голубому днищу. Последний взмах руки принес вынужденно спокойствие. Я прекратила жалкие потуги справиться со смертельным исходом.

И вдруг…я впервые поняла, как сильно хочу жить. В мыслях пронеслось столько невыполненных мечт, столько глупых желаний, которые я захотела воплотить в реальность, что мое сердце буквально охолонуло и перестало биться. Раз и всё.

Ребра сжались до удушающей боли, и я медленно закрыла глаза.

Дурное воображение нарисовало мне силуэты родителей, размытых до едва заметных клякс.

Мамочка…

Папочка…

– Папа…

Произнесла одними губами и услышала в ответ:

– Так меня еще никто не называл.

Грешник был прямо передо мной. По его лицу стекали жирные струи. С кончика носа срывались отчаянные капли воды.

Я моргнула, не веря в его живое воплощение.

Грудь сдавило за секунду до того, как я сильно закашлялась и изрыгнула теплый фонтан точно в мужчину напротив.

Он не дрогнул. Пригладил мои длинные шоколадные волосы и внимательно прищурился.

– Живая?

Я рискнула сказать слово, но не смогла. Затупленные лезвия усыпали гортань.

– Кивни что ли.

И я кивнула.

Грешник умело толкнулся ногами, прибивая нас обоих к бортику. Я ненамеренно влепилась в его мощное мускулистое изваяние. Ладошками в плечи уперлась.

Если бы он поспешил вылезти и вытащить меня, я бы мгновенно пришла в себя. Но в воде. В окружении матового янтарного света, мы словно пересекли границу миров.

Где–то вдалеке расплескалось Средиземное море. Чайки на перебой загоготали в небе. У пристани мерно покачивалась небольшая белая яхта, ожидая симпатичного владельца с красавицей–супругой. Время растянулось на вечность. На целую тягучую вечность. И ничто не угрожало двум страстно любящим людям. Ни близость расставания, ни оковы нравственности и традиций.

– Надень это.

Не сводящий с меня карих глаз Грешник, накинул на мои плечи свою мокрую рубашку.

Я могла два раза ею обернуться и еще бы полотно ткани пустовало.

– Почему?

Наконец–то осилила простой вопрос.

Он вынырнул наполовину, и я смущенно закусила губу. По загорелой коже схлынул шумный водопад, оставив невидимые линии поверх многочисленных татуировок.

Как можно быть таким прекрасным и в тоже время чертовски опасным?

В моей голове, после долго отсутствия кислорода настоящий дисбаланс. И то, о чем я подумала дальше меня напугало. Я моментально выдворила эти дряные мысли.

– Руку.

Грешник выбрался полностью и навис надо мной с протянутой рукой. Я вцепилась в него железной хваткой и легко вскарабкалась на сушу. Икроножные мышцы покалывало, дорогущая ткань рубашки облегала каждый мой изгиб. И я поздно спохватилась насчет бесстыже проглядывающих сосков. Мой правообладатель уже просёк момент. Запечатлел, законсервировал в памяти эти две зазывно торчащие кремовые вершинки.

Черт…

– Не смей покидать ужин без моего разрешения. Никогда.

Приложил большую ладонь к моей изнутри горящей щеке.

– Я должна все делать по вашей указке?

– Да. Любое действие через меня. Ослушаешься, я не стану спасать тебя из долбанного бассейна.

Отошел и набросил на темную голову белоснежное полотенце. Холод, исходящий от него, развеялся.

И я кое–что странное уловила…

Я слышала о нем ужасные вещи. На вечеринках любили обсудить его достижения. В кавычках. И любовные, и профессиональные.

Но мне всегда было интересно как он стал таким озлобленным отшельником?

Историю о смерти его жены я знала, но не думала, что дело в ней.

В прошлом Белого много трагичных дней. Достаточно невинных людей, погибших по вине шальной пули или четко отданного приказа.