18. Неуёмный

Ася

– Ася, у тебя есть планы на следующую субботу?

Заданный вопрос вызывает настороженную гримасу.

– Нет, Анастасия Львовна.

– Дорогая, у меня к тебе не совсем обычная просьба, – шелестит после вздоха на том конце линии. – Нужна твоя помощь.

– Слушаю.

– Скажи, ты могла бы сопровождать меня на свадьбе? Никак не привыкну к коляске, а на костыле хромать в такой день неохота.

Мысли скачут в голове вместе с разгоняющимся пульсом. Соглашаться не хочется – отказать невозможно. Хотя язык так и жжётся спросить, на что ей драгоценный внук? Но я скорее соберу чемодан, чем позволю себе быть неблагодарной.

– Конечно, – судорожный вдох ломает голос.

Отсутствие выбора бьёт наотмашь. Я ей действительно слишком многим обязана.

– Спасибо, Ася. Мне бы не хотелось быть родным обузой. Я в долгу не останусь.

– Да ну что вы. Мне, правда, несложно.

– Тебе есть что надеть?

– Боюсь, что нет, – усмехаюсь невесело.

Женщина женщину без подсказок поймёт.

– Зайди ко мне в комнату.

– Не переживайте, я что-нибудь придумаю.

На крайний случай есть прокат.

– Делай, что говорю, – требовательный тон не оставляет выбора.

– Зашла, – скрип межкомнатной двери глушит моё недоумение. Зачем оно ей? Повод ведь откровенно липовый. И спросить неудобно. Нет, точно не стоит.

Старинная мебель, идеальный порядок. Строгость скромного, но подобранного со вкусом интерьера навевает почтительный трепет. Каждый раз чувствую себя здесь неуместно – неотёсанной, неуклюжей бродяжкой.

– Открой шкаф, там на плечиках с краю висит вечернее платье. Нашла?

– Есть, – восторженно выдыхаю, поглаживая пальцами изумрудный шифон. Воздушная ткань, благодаря элегантному крою, тянет на миллион... Миллион восторженных взглядов, которых мне ни разу в жизни не дарили.

– Не вздумай брезговать. Мне давным-давно пошили его на заказ, когда мы с супругом в оперу собирались. Потом Олега разбил инсульт, а мне так и не выпало повода его надеть. Возраст привносит в фигуру свои коррективы. Оставишь платье себе.

– Это не проблема, – бормочу неловко. – Мне часто случалось донашивать.

Постоянно.

– Значит, отвыкай, – строго отзывается Анастасия Львовна, отчего я непроизвольно выпрямляю спину. – Если ты не научишься себя уважать, то с чего бы ждать учтивости от окружающих? Пусть на тебе будет холщовый мешок с прорезью для рук и головы, но ты должна уметь носить его с достоинством королевы.

– Я вас поняла, – киваю, будто воочию видя перед собой эту миниатюрную властную женщину.

– Как вы там со Станиславом – уживаетесь?

– Вполне, – улыбка всё-таки сползает с моих губ. – Меня почти не бывает дома.

Разумеется, ничего подобного, но провоцировать его точно больше не рискну. Я Стаса как-то сразу побаивалась, а теперь ещё и с себя рядом с ним в тихом ужасе.

– Будь с ним построже, девочка. Не позволяй вольностей. Станислав всегда был неуёмным, весь в отца. Надеюсь, Марина его остепенит, если они снова сблизятся. Такая пара была шикарная.

Сердце, будто споткнувшись, врезается в рёбра.

Неприятно? Возможно.

К лучшему? Однозначно.

На автомате прощаюсь с Анастасией Львовной, а в голове по сотому кругу проносится воспоминание, где мы стоим друг перед другом на коленях и каждая частица в моём теле тянется к его теплу. Близость Стаса будоражит, но прикипать к нему нет никакого смысла. Он ради меня не уедет, я ради него не останусь, а осадок погорчит и сам со временем развеется.

Прижав ладонь к лицу, слегка надавливаю на переносицу, прогоняя непрошеную усталость. Дела домашние сами себя не переделают. Полы вымыты до блеска, бельё выглажено. Пока варится плов нужно отнести рубашки в комнату Стаса. Я, конечно, прачкой не нанималась, но всё же не смогла оставить их сиротливо лежать на дне корзины. Хотя колебалась долго, не зная, что будет большей невоспитанностью: выстирать его вещи или вообще не трогать. Зубри не зубри в старших классах высшую математику, а жизнь задачами похлеще огорошит.