Стас плавно наклоняется ниже и обжигает сухими губами моё ухо.

– Разозли – узнаешь.

Я не дышу, не знаю чего ждать и самое страшное – понятия не имею, как отреагирую. Но он аккуратно складывает рубашки в шкаф, коротко прощается и выходит из комнаты. Через пару минут громко хлопает входная дверь. Возбуждение наливает тело свинцом. Стас опять это сделал. Довёл меня до точки кипения и окатил разочарованием в последний момент. Это что, игра такая? Я так больше не хочу!

Пару часов сна перед ночной работой приводят в относительный порядок расшатанные нервы. А затем подходит время активировать Еву. Еве чужды запреты, она понимает только один язык – похоть. И я впервые выкладываюсь с таким энтузиазмом, будто это мне платить за поздний звонок. Потому что у мужчин на том конце линии в моём представлении штормовые глаза, невозможно чувственные губы и длинные изящные пальцы пианиста.

Стас не идёт у меня из головы ни во время ночной смены, ни после её окончания, хотя я ужасно вымотана и дико хочу спать. Сдавшись, обнимаю соседнюю подушку, позволяя себе представить рельеф его тела. Только так получается забыться беспокойным сном. Но и там мои мысли посвящены Королёву.

Следующий день тянется как резиновый. Ни вечером, ни под утро он не появляется. Напряжение постепенно начинает отпускать. Впрочем, радость, на поверку, поспешная. На третий день его отсутствия, вернувшись из салона, нахожу на кухне горячий шоколад в бумажном стаканчике и небольшую коробку круассанов. Под ней короткая записка: «A plus tard».

– До скорого, – перевожу с едкой усмешкой. – Как многообещающе...

Решаю даже не ломаться, а принять презент, как оплату за стирку. Круассаны, к слову, тоже с шоколадной начинкой. Если Стас рассчитывал, что всплеск эндорфинов сделает меня сговорчивее, то курс явно взят на затяжной марафон.

Ирония иронией, а ближе к ночи ловлю себя на том, что с придыханием прислушиваюсь к звукам на лестничной клетке. Это здорово усложняет мне работу. Обычная раскованность даётся с трудом. Нервы шалят – сначала от незнания, как реагировать, если Королёв всё-таки постучит в запертую дверь, затем от возмущения, когда с рассветом он так и не приходит. Потом от смутного разочарования, когда вечером четверга я снова вхожу в пустую квартиру.

– Кретин, – выцеживаю сквозь зубы, переодеваясь в просторную футболку, растянутую множеством стирок до середины бедра.

Опять его игры? Вот зачем?! Зачем меня провоцировать?

Он будто нарочно швыряет меня из крайности в крайность, чтобы я показала, что на самом деле чувствую. Разумеется, периодически сокровенное прорывается. Или в этом вся фишка? Тогда кретин в квадрате. Убила бы.

Время будто бы решило поиграть и замедлиться. Злость перебивает вкус еды, мысли разбегаются, мешая сконцентрироваться на возвратных глаголах. К моменту первого звонка градус моей взвинченности достигает пика. Я даже не сразу переключаюсь на Еву, гаркаю приветствие, как если б мне вдруг отдавили ногу.

– Да ты сегодня сама не своя, – на удивление Вадима такой выпад, кажется, воодушевляет.

Вадим – постоянный клиент. Щедрый, адекватный препод биофизики. С ним всё по накатанной. Он чётко обрисовывает ситуацию, я отыгрываю. Уверена, на протяжении нашего общения мне не единожды доводилось примерять формы и лица его студенток.

– Соскучилась, – не теряюсь, бесцельно наматывая круги по комнате.

– Моё предложение встретиться в силе.

– Мой отказ тоже, – отзываюсь твёрдо. – Это против правил.

– Как скажешь, – не настаивает он и мгновенно переключается к сути фантазии. – Ты заядлая прогульщица, которой очень нужен зачёт. Кабинет заперт. Мы совершенно одни. И я принципиально не беру взяток деньгами. Приступай.