– а мое подсознание кричит: «Гроб, гроб, гроб!»

Я чувствую резкий толчок, и мы с капсулой летим вниз, кувыркаясь над пустотой. Я все еще прижимаю руки к стеклу. Моя диафрагма беспомощно сжимается, силясь выдавить крик.

Мы ударяемся о что-то твердое. Лязг металла, звон стекла. У меня немеет левое бедро, но уже через секунду взрывается острой болью.

С запозданием срабатывает аварийный алгоритм: из капсулы, смешиваясь с голубоватой жижей, вытекает холодящий стимулятор. Меня тошнит слизью и гелем, от желудочной кислоты щиплет горло, и я закашливаюсь. И лишь тогда, ох, наконец… наконец я вдыхаю холодный воздух. Настоящий воздух! Впервые за годы… или десятилетия… или века.

– Эй! Ты меня слышишь? – раздается мужской голос. Такой же хриплый, как у меня. – Ходить можешь? Нам нужно выбираться.

Надо мною нависает тень и протягивает руку. Я моргаю, прочищая глаза; тень превращается в человека. Красивый юноша. Широкоплечий и абсолютно голый. Бледная кожа, блестящие от геля светлые волосы.

Я тянусь к его руке, и он хватает меня за предплечье. Юноша рывком поднимает меня на ноги, и левое бедро опять пронзает резкая боль.

– Ты сильно ушиблась при падении, – говорит он, пристально разглядывая мое обнаженное тело. Глаза у него ярко-голубые, умные. Однако по ним видно, как сильно он нервничает. – Но, к счастью, обошлось без переломов. Скажи спасибо гелю. Пойдем.

Пол под ногами шатается. Бедро отказывается мне служить, но крепкая хватка юноши удерживает меня на ногах.

– «Омега» достигла слоев атмосферы. Нам нужно найти эвакуационные капсулы или нам конец.

Я, спотыкаясь, плетусь за ним следом; ноги постепенно вспоминают о своем предназначении и передвигаются, уже не причиняя мне сильной боли. Мы находимся в центральном отсеке корабля. Громадная цилиндрическая башня вздымается так высоко, что потолок теряется в тени. Стены увешаны тысячами анабиозных капсул, они висят на крепежах под углом внахлестку, как стеклянная чешуя. В этой броне зияют дыры: некоторые из капсул попадали вниз.

Юноша ведет меня через хаос из гнутой стали, осколков стекла и застывающего голубоватого геля. Кое-где из-под обломков проглядывает бледная кожа. Мокрый от геля локон. Безжизненно свисающая рука.

– Подожди!

Это мое первое слово за… кто бы знал, за сколько времени!

– Подожди, а как же остальные? Мы должны помочь…

– Все мертвы, – говорит он. Я вижу, как у него под кожей пробежали желваки. – Все, кроме нас.

Нет. Только не это. Я – последняя девушка во Вселенной? Пожалуйста, нет.

– Откуда тебе знать! Посмотри на все эти капсулы. Несколько тысяч! Может, кто-нибудь…

– Что-то пошло не так, – говорит он. – «Омега» вошла в режим сохранения энергии и стала отключать капсулы от сети, одну за другой. Когда корабль нашел подходящую планету, капсул осталось всего ничего…

Ракета дернулась. Я в ужасе наблюдаю, как капсула в шести уровнях выскальзывает из крепежей и рушится вниз, взрываясь осколками стекла и обломками металла. Не успеваю я развернуться и побежать, как мы оба взмываем вверх, пару секунд парим в метре над полом и резко падаем обратно, коленями на битое стекло.

– Гравитация барахлит. Надо убираться, сейчас же.

Я с трудом поднимаюсь на ноги и ковыляю следом. Крохотные осколки песком рассыпаются под ногами. На ощупь кажется странным, однако боли я не испытываю. Мы бредем по грудам металлолома, из которых то тут, то там виднеются бледные руки и ноги. Вдали темнеет углубление. Надеюсь, это дверь – в тусклом свете аварийных огней разобрать сложно.

Я натыкаюсь коленом на капсулу и выбрасываю вперед руку, чтобы восстановить равновесие. Удивительно, но капсула под номером 4289 при падении не разбилась: тело внутри еще плавает в синем желе. Световой индикатор на панели управления мерцает зеленым.