– Нет.

Это брюнет. Заговорил наконец.

– Это капсулы с припасами, – добавляет он. – Видите? Без окон.

Сердце у меня болезненно сжимается, однако блондин говорит:

– Так это же хорошо! «Омега» выпускает капсулы с припасами только в случае, если найдена пригодная для обитания планета. Так?

– Так, – равнодушно отзывается второй.

Мы встречаемся взглядом, и я могу поклясться, что знаю, о чем он думает: он бы с радостью отдал все эти припасы за еще одного человека. За еще одну девушку.

Капсулу снова начинает трясти.

– Хватайте маски, – говорю я и протягиваю руку.

Я тяну маску вниз и прижимаю к лицу так, чтобы респиратор располагался у самого рта. По зубам и деснам разливается гель, похожий на тот, что погрузил нас в анабиоз. Наваливается сонливость.

Корпус снова искрится пламенем. Притяжение незнакомой планеты тянет нашу капсулу вниз, в забытье.

Несмотря на парашют, на воздушные струи, на успокаивающий гель, на амортизирующее строение капсулы, от силы удара мой позвоночник сплющивается так, что копчик оказывается в районе груди. Мы вращаемся с какой-то невообразимой скоростью. Капсула с диким воем несется по поверхности планеты. Постепенно мы замедляемся и наконец резко останавливаемся.

С минуту я сижу, пытаясь прийти в себя. Свисая с потолка, я смотрю вниз на спутников, сидящих напротив.

– Как там, наверху? Все в порядке? – спрашивает брюнет.

– Вроде как. – Я отстегиваю поясной ремень и протягиваю руку к перевязи на груди.

– Подожди, – говорит он.

Блондин молча наблюдает, как тот выпутывается из своих ремней и передвигается, чтобы помочь мне спуститься.

– Теперь расстегивайся. Я поддержу. – Он обхватывает меня за талию.

Я нажимаю на кнопку и медленно скольжу вниз. Секунду он держит меня в объятиях, проверяя, смогу ли я стоять на ногах. Мы стоим совсем близко; я чувствую его дыхание у себя на макушке. Кожа у нас еще скользкая от анабиозного геля.

– Эй, – резко и громко окликает нас блондин. – Пойдем посмотрим, что за планету нашла нам «Омега».

Не дожидаясь ответа, он вводит код на панели управления. У меня звенит в ушах, пока капсула подстраивается под атмосферу и давление снаружи. Воздух заполняется влажным, сладким запахом трав. Он напоминает мне о душных летних ночах на бабушкином крыльце, где мы пили пунш из рома с тамариндовым сиропом.

Люк раскрывается. Я закрываю глаза от яркого света. Мы осторожно ступаем босыми ногами в этот влажный мир ослепляющего солнца и блестящих широких листьев. Разноцветные насекомые размером больше бабочек порхают с одного растения на другое, погружая хоботки в жадно раскрытые рты красных цветов. Между пальцами ног у меня хлюпает теплая грязь.

– Добро пожаловать домой, – говорит темноволосый юноша.

Мы разбили лагерь вокруг эвакуационной капсулы. На многие мили назад тянется дымящийся шрам в земле; все остальное пространство покрыто буйной первобытной зеленью. Воспользовавшись небогатыми запасами капсулы, мы возвели палатку и поставили рядом обогреватель. Сомневаюсь, что они нам пригодятся. Однако мы все равно садимся вокруг обогревателя, скорее из-за его привычного уюта, и поедаем батончики из пайка. Стульев у нас нет, да и пеньков тоже, поэтому мы нарвали листьев с ближайших растений и разложили их на земле, чтобы не запачкаться грязью.

Каждые несколько секунд небо загорается огнем: это обломки корабля падают в атмосферу. Поначалу я наблюдала за ними… Такие красивые. Как невероятно яркие падающие звезды. Потом я поняла, что это – похоронный салют человеческой цивилизации. Самое величайшее из созданного нами умерло, исчезло. Остался только этот погребальный костер.