Блондинка деликатно отвернулась, словно не желая смущать девушку, потом, дождавшись шуршания одеяла на постели, подняла и закрыла горшок, и так же мягко и спокойно сказала:

– Сейчас я вынесу его, Николь, и скоро вернусь к тебе. Подумай, дорогая, может быть, ты хочешь чего-нибудь ещё?

3. Глава 2

Пожалуй, в России не найти ни одной женщины, которая бы хоть несколько раз в жизни не брала в руки любовный роман о всяческих попаданках. Вероника Семёновна вовсе не была исключением. Разумеется, предпочитала она русскую и французскую классику, полюбив её ещё в школьные годы, обожала исторические романы и, под настроение, баловалась детективами, сильно выделяя Агату Кристи. Из современных же детективных персонажей предпочтение отдавала великолепной Насте Каменской, хотя другие книги Марининой любила не слишком. Но даже в весьма устойчивые литературные вкусы Вероники Семёновны иногда вмешивались случайные истории.

То она наткнулась на распродажу уценённых цветных томиков и, соблазнившись малыми тратами, утащила домой пяток книг. То в бухгалтерии дамы обсуждали новое произведение какого-нибудь сетевого автора, и Вероника Сёменовна, как будто загипнотизированная этими разговорами, брала телефон и покупала на известном литсайте нашумевший роман. Так что и суть термина «попаданка», и все проблемы, связанные с таким процессом, ей были известны. Другое дело, что воспринимала она их отнюдь не как инструкции к действию, а скорее – как забавные сказки для развлечения.

Сейчас, сворачиваясь клубком под одеялом, она совершенно не представляла, как нужно себя вести с чужими людьми. Как не выдать себя? Как вообще разговаривать на этом языке, совершенно ей незнакомом? Нет, понимала-то она его прекрасно, но это и пугало больше всего. Кто вложил в её голову этот самый чужой язык?!

Пугало не только знание языка. Непривычная, совершенно чуждая обстановка комнаты и отсутствие электрических ламп, странная, даже несколько нелепая одежда девочки и её матери. Горшок под кроватью ярко сигнализировал об отсутствии элементарных удобств, вроде нормального туалета и бегущей из крана воды. Но даже не это было самым пугающим...

Почему-то Вероника Семеновна очень отчётливо себе представила лица приятельниц из бухгалтерии. Что, если бы секретарь директора, почтенная Мария Анатольевна, зашла к ним в кабинет и сообщила, что она теперь вовсе не Мария Анатольевна, а крестьянка из пятнадцатого века? Она бы шарахалась от компьютеров и считала бы калькулятор дьявольским изобретением. Скорее всего, её пришлось бы отвести к психиатру.

В новом же мире попаданку, скорее всего, отправят на костер как ведьму. Вероника Семеновна абсолютно чётко понимала, что никогда и никому сообщить о факте своего попаданства она не рискнет. Кто подшутил над бедным товароведом – неизвестно. Может быть – высшие силы, а может быть – какие-нибудь электромагнитные поля. Это не так уж и важно. Важно – не выдать себя!

Ничего лучше потери памяти Веронике Семеновне на ум не пришло. Поэтому, когда женщина вернулась и, аккуратно спрятав горшок, подвинула к кровати облезлое деревянное кресло со слежавшейся подушечкой, Вероника Семеновна негромко сказала:

– Я что, головой ударилась?

– Чем ты только не ударилась, девочка моя, – вздохнула женщина, усаживаясь в кресло. – Ты зачем-то захотела подняться в старую башню, а там же лестница совсем негожая…

– Я упала?

– Ты упала и ударилась очень сильно, Николь. Когда Ева нашла тебя, мы думали, что ты умерла... – Женщина, очевидно вспомнив тот момент собственного испуга, тяжело вздохнула, перекрестилась и, стараясь сделать это незаметно, смахнула набежавшую слезу.