Тонкие темные губы перекосила удовлетворенная усмешка:

— Хорошо… Очень хорошо. — Он пристально всматривался в мое лицо, вдруг взгляд изменился, наполнился злостью. Лигур обернулся к остальным: — Вашу мать, кто приказал дать ей седонин? Я же вижу…

Имперец в зеленом расхохотался:

— Всего микрограмм. Мы должны видеть, насколько восприимчивой она может быть. Вдруг девка совсем негодная. — Он поднялся, подошел, елозил по мне взглядом, но, будто разом потеряв интерес, посмотрел на лигура: — Знаешь, Кондор, впервые вижу в тебе такое рвение. Не на шутку… Девка хороша, но советую не забывать, что она заказана. Не для тебя, мой друг. А мы, как ты знаешь, всегда выполняем договоренности. Заказ есть заказ.

Значит, не он… Я даже с облегчением выдохнула. Не он.

Лигур не ответил, лишь кивнул. Дернул ткань, и платье упало к ногам. Темная рука легла мне на живот, нырнула между ног, и я дернулась от разлившегося по телу импульса. Но меня крепко держали. Кондор вновь посмотрел на имперца:

— Микрограмм? В самом деле? Она уже течет. Что с ней будет через десять минут?

Тот второй лишь повел бровями:

— Надо же… От такой крошечной дозы? Вот и прекрасно. Хватит любоваться, на стол ее.

5. 5

Меня подхватили под локти, развернули. В нише прямо передо мной загорелся свет, и я увидела медицинскую кушетку. Рядом — вальдорец-полукровка в униформе врача. Меня буквально швырнули на стол, руки закрепили за головой, зафиксировали ноги, разведя колени. Я дергалась, панически осознавая свою беспомощность. Что они станут делать? Все эти мужчины?

Но Имперец вернулся в кресло, рядом остались лишь лигур и медик, который выкатил приборную тележку и уже устраивался у меня между ног, подсвечивая себе фонарем. Я глохла от страха, но в то же время явно ощущала, как ломота в теле усилилась. Уже поняла, что они напичкали меня каким-то седонином, но не знала, что это.

Что это?

Кондор не отходил от меня. Смотрел сверху вниз, и я умирала под этим взглядом. Его темная ладонь лениво елозила по моей коже, и я ловила себя на ужасающей мысли, что хотела этих касаний. С каждой минутой больше и больше. Даже едва заметно выгибалась за его рукой. Вновь и вновь искала сосредоточенный зеленый взгляд, и не было ни малейшего сомнения, что я вижу в нем желание. Яростное, жгучее. Его пальцы легко зажали сосок, и я не сдержала судорожный вдох от разлившейся по телу томительной волны.

Медик отстранился, повернулся к имперцам:

— Увы, господин Элар, вас обманули. Она не девственница.

Я видела, как полыхнули глаза Кондора. Его рука надавила сильнее, и я выгнулась, подаваясь навстречу.

Элар, тот, что в зеленом, стукнул кулаком по подлокотнику:

— Твою мать!

Медик кивнул:

— Но есть и хорошая новость. Лишь единичное проникновение пару лет назад. Как следует девкой не пользовались. Если восстановить преграду, никто не заметит подлога.

Кондор сжал пальцы на моей груди:

— Будет слишком много крови.

Элар перебил:

— Многим это нравится. Требуют восстанавливать снова и снова. К тому же, с каждым разом дефлорация становится все более болезненной. На это тоже есть свои любители. Бывай ты здесь чаще, знал бы, сколько их.

— Я — против.

Элар хохотнул:

— И я даже знаю почему. Ты рук не убираешь с этой шлюхи. Надо же, как она тебя завела! Даже ничего не сделав.

Кондор улыбнулся. На темном лице сверкнули ровные белые зубы:

— Не я приказал накачать ее седонином. Хочешь, чтобы рабыня сгорела? Она может спятить, если седонин не найдет выход.

— Не преувеличивай — это не та доза.

— Хочешь рискнуть? — Он убрал руку: — Что ж, в итоге не мне объясняться.