Теперь можно только строить догадки, но, вероятно, напитанные моей ворожбой амулеты, будучи помещенными в ритуальную чашу как дар или жертвоприношение, пробудили магию этого места. К моему появлению неизвестный враг, словно искусный алхимик, провел все необходимые эксперименты с амулетами и знал все мои уловки и заклинания.

– Ан тер рух ри, – крикнула Хрюня и тут же откуда-то сбоку в поле зрения вплыл невысоклик с факелом. Торжественной поступью он приблизился к чаше и опустил в нее факел. В чаше вспыхнул костер, и столб синего пламени устремился в небо, разгоняя серость не то дня, не то ночи. Я могла разглядеть, как амулеты плавились в чаше. Капельки расплавленной породы причудливыми шариками то разбегались друг от друга, то, случайно соприкоснувшись, становились одним целым. Я чувствовала, как магическая сила, словно бурная река, хлынула от меня в костер, а оттуда, взмыв ввысь, исчезла. Костер в чаше угас.

Обездвиженная, вероятно, лишенная глаза, безусловно, лишившаяся всей магической силы, я наблюдала, как факелоносец в саже и копоти на дне чаши отрыл то, во что переплавились амулеты. Это был кинжал. Кинжал со странным волнистым лезвием. Подойдя к месту моей казни, невысоклик передал кинжал Хрюне. Что она собиралась с его помощью сделать, сомнений у меня не вызывало. Разглядывая черепа у ног статуи, смирившись со своей судьбой, я гадала, впишется ли мой, очевидно, более мелкий череп в общую композицию.

Хрюня пропала из поля зрения, очевидно, встав позади меня, примеряясь к удару. Разглядывая доступных взору невысокликов, я читала на их лицах нетерпение и взволнованность. В их глазах мне мерещилась Ри-ми-ри с пронзающим воздух кинжалом. Перед эшафотом виделся вход в лабиринты вечности, а позади невысокликов уже можно было разглядеть отовсюду хлынувших волной обитателей лабиринтов. Они страшно рычали и шипели, буквально разрывая хозяев бури на куски.

Разрывали на куски.

Глаз сфокусировал четкую картинку и стало понятно, что лабиринты вечности не открылись для меня и не извергли своих обитателей на земли Валеса. Разворачивающееся сейчас в кургане кровавое побоище происходило на самом деле, и устроили его пучеглазы, вкусившие свободы в тот самый момент, как пропала моя магия, изолирующая их барьерами. И сейчас, не щадя себя, они спасали свою ведьму, пытаясь напитать ее магической силой после каждого поверженного врага.

Я чувствовала, как волна пучеглазов, растекаясь по кургану, начала синхронно пульсировать в такт биению сердца. Еще немного и будет возможно чувствовать каждого из них, где бы он ни находился. Вести каждого из них.

Словно искры в непроглядной тьме, вспыхивали, казалось, безвозвратно утраченные ощущения тела, магии, силы. А вместе с ними боли. Боли, которой не желала. Маленькая Ри-ми-ри сделала свое дело. Даже плащ не смог защитить от ее странного оружия. Став источником растекающейся лужи крови, проваливаясь во тьму, я наблюдала бесславную кончину невысокликов от когтей пучеглазов и отовсюду летящих неведомо кем пущенных стрел с чёрным оперением.

4. Глава 4

Земля. Наши дни.

Боже, впереди очередная гора. Очередная, не истоптанная нами вдоль и поперёк, лысая гора.

– Здравствуй, Самара! Самарская лука или что-то такое.

Денис, поднимаясь, фотографировал каждый куст, чуть ли не на зуб пробовал каждый найденный камешек, похожий на черепицу. Бубнил, что наверху, на территории городища, мы ночью точно повстречаем хозяек горы.

Сказать, что я относилась к его обещаниям скептически, не сказать ничего. Я надеялась только, что мы не вытопчем случайно какой-нибудь сорняк из тех сорока восьми доживающих здесь свой век, прикрываясь «Красной книгой».