Я вкратце расписал идею и накидал варианты, дав сотрудникам время обдумать услышанное. Потом терпеливо выслушал парочку возражений, что подобное уже было и не снискало популярности. Коротко объяснил, как при помощи обилия мелких деталей и более живого языка будем реанимировать тему, и принялся распределять задания.

– Арсений Степанович, вам, если мне память не изменяет, еще в армии выдали категорию С? – я обратился к Бродову. – Значит, вам достается статья о работе шоферов. Будете баранку крутить в ЖЭКе [1].

– Я? – в растерянном голосе толстяка слышалось плохо скрываемое возмущение.

– Да, вы, – отрубил я. – После планерки я выдам редакционное задание, и водитель отвезет вас на место. Сейчас как раз проходит кампания по уборке дворов от палой листвы.

– Понял, – надо отдать должное Бродову, он не стал качать права и смирился. – Каков объем текста? Сроки сдачи?

– Текст на полосу, – ответил я. – Дедлайн… то есть крайний срок – утро вторника.

По глазам Арсения Степановича я догадался, что он впал в прострацию, но вида не подал. Держится. И правильно делает – как я понял, он по какой-то причине расслабился, выдавая в основном дежурные материалы. А писать при этом умел едко, точно и даже красиво. Вот и пусть не релизы партии и правительства на полосы собирает, а готовит действительно нужные интересные статьи.

– В парикмахерскую номер четыре у нас пойдет… – я интригующе обвел взглядом собравшихся. – Анфиса, это будет ваш бенефис.

– Я? – один в один скопировав интонацию Бродова, растерянно посмотрела на меня Николаева. – Но я же спортивный обозреватель…

– Настоящий журналист, Анфиса, – я строго сдвинул брови, – не останавливается в развитии. Я вот, к примеру, редактор и еще ответственный секретарь, но это не значит, что не могу сам написать текст о профессии… прессовщика. Да! Буду штамповать кровлю на заводе кожзаменителей.

На мой взгляд, это был тонкий ход. Сначала я повысил градус напряжения, раздавая сотрудникам сложные задания, а потом, когда возмущение готово было перехлестнуть края, выбил у коллектива почву из-под ног. И это на самом деле возымело эффект. У многих прямо на моих глазах разглаживались морщины, расслаблялись брови, а губы расплывались в улыбках.

Следующие профессии разошлись как горячие пирожки. Зоя Шабанова на время станет маляром-штукатуром, Марта Рудольфовна Мирбах с ее тонкой интеллигентностью отправится продавцом в овощной магазин, парочка неприметных девочек Люда и Катя поухаживают за козочками и коровками, а скромный очкарик Аркадий Былинкин прогуляется с сантехниками того же ЖЭКа, где будет водить грузовик Арсений Степанович Бродов.

Удивительно, но никто не пытался манкировать, напротив, оставшиеся корреспонденты, кому не достались профессии, искренне огорчились. Я им посоветовал не унывать, потому что в моих рукавах еще оставались козыри. И я уже был готов выложить их на стол.

В нашем холдинге, который остался в прошлом, вернее в будущем, материалы всегда шли с запасом. Отчасти это было обусловлено графиком без праздников и выходных, как работал новостной портал, но еще имела место банальная перестраховка. Иногда прилетали срочные задания, отдел рекламы подкидывал заказы, не считаясь с основными объемами и потому ссорясь с корреспондентами.

Особенно не любили коммерческие тексты опытные пожилые газетчики. Пишешь, бывало, очередную статью, восхваляющую местный мясокомбинат, согласовываешь каждый чих, а потом все это по какой-то причине «слетает» за час до сдачи номера в типографию. Заказчик, мать его за ногу, взял и передумал. А журналист на это все свое время потратил и ничего больше не написал. Не успел просто. И вот на всякий, как говорится, пожарный случай статьи, интервью и обзоры готовились впрок – что для сайта, что для «принта». Часто материалы, написанные «интернетчиками», ставились в газетные полосы, закрывая «дырки» из-за чьего-то больничного. И всем в итоге было хорошо.