Закончив, наконец, со всеми приготовлениями, я накинул плащ, сунул ноги в ботинки и отправился в городскую поликлинику. В маршрутах автобусов я еще разбирался не очень, поэтому попросил помощи у таких же ожидающих на остановке. Как раз подошел нужный номер, я поблагодарил отзывчивых людей и… конечно же, пропустил автобус, потому что не подошла моя очередь. Уехал я только на четвертом по счету, так как маршрут оказался весьма популярным.

Поликлиника располагалась в том же здании, где и в будущем, но выглядело оно в этой эпохе гораздо величественнее и красивее. Его построили еще до революции, а при советской власти ремонтировали бережно, сохранив до восьмидесятых историческую атмосферу с круглыми светильниками, ромбовидной напольной плиткой и крошащейся побелкой.

– Товарищ! – меня окликнули, и я поймал на себе строгий взгляд гардеробщицы. – Верхнюю одежду снимаем, это вам поликлиника, а не автобус!

Извинившись, я подошел к массивной стойке, обшитой крашеными листами фанеры, и, раздевшись, протянул плащ. Взамен мне выдали неровный железный кругляш с выдавленными цифрами «24». Я поблагодарил и поднялся по небольшой, но очень широкой лестнице, и завис, не зная, куда идти дальше. В прошлой-то жизни я по больницам был не ходок.

Коридор был заполнен страждущими, но я не услышал стонов и жалоб. Наоборот, люди словно бы пришли на тусовку, только разговоры велись о сосудах, давлении и влиянии на организм рыбьего жира с касторкой. Поинтересовавшись у пробегавшей мимо медсестры, где найти регистратуру, я выдвинулся в подсказанном мне направлении.

– Здравствуйте! – бодро поприветствовал я пожилую медработницу в очках на цепочке, когда подошла очередь. – Мне к Ямпольской.

– Доброе утро, – улыбнулась старушка. – Вы записаны? Фамилию назовите.

– Кашеваров Евгений Семенович, – сказал я, и медрегистратор, кивнув, отправилась искать мою карточку.

– Четырнадцатый кабинет, по коридору налево, – вернувшись, она протянула мне кипу подшитых листков. – Доктор вас ожидает.

Признаться, я опасался, что мне сейчас придется высиживать огромную очередь, и к Ямпольской я попаду часа через два. Однако мне повезло: едва я подошел к нужному кабинету, оттуда выкатился тучный мужчина, на ходу вытирающий пот платочком, и над дверью приглашающе замигала лампочка.

– Кашеваров есть? – следом за пациентом выглянула молоденькая медсестра с длинной русой косой.

– Это я!

– Проходите.

И я прошел. С замиранием сердца, как в студенческой юности, выискал глазами Аглаю Тарасовну и, улыбнувшись, поздоровался. Она безучастно глянула на меня, кивнула и указала жестом на стул.

– Карточку отдайте медсестре, – сказала Ямпольская, и на меня словно ушат холодной воды вылили.

Красивой докторше было абсолютно все равно, что к ней на прием заявился главный редактор районной газеты в костюме-тройке, источающий ароматы «Шипра». Это было обидно, потому что в своем прежнем теле я бы и чувствовал себя по-другому, и выглядел соответственно. Эх, Евгений Семенович, не следил ты за своей фигурой, а мне теперь расплачиваться! Вот как можно в сорок выглядеть на пятьдесят плюс?

– Как себя чувствуете? – Аглая Тарасовна внимательно смотрела на меня своими глазами цвета свежей травы.

– Прекрасно, – ответил я. – Никаких обмороков, хоть в космос лети.

– В космос я вас точно не отпущу, – дежурно отмахнулась она. – Расстегните рукав, давление вам померяю.

От докторши приятно пахло фиалками или чем-то таким похожим. Ее движения были точны, а голос уверенный. Обстучав меня молоточком и проверив рефлексы в позе Ромберга, Ямпольская прописала каких-то таблеток и предложила вновь появиться через две недели. Я почувствовал, что вот он, момент истины.