— Я… — мой голос предательски садится, — и что, по-твоему, я должна…

— Ох, галчонок, — его ладонь скользит по моей скуле, заставляя меня вздрогнуть. — Удиви меня. Догадайся.

Я чувствую, как моё лицо наливается краской.

— Ты же несерьёзно?! — выпаливаю.

— Почему? — Марат ухмыляется, наклоняясь ближе. — Мне кажется, это честный обмен.

— Это отвратительно!

— Нет, отвратительно — это когда тебя продают лысому хряку из клуба. А со мной ты можешь даже удовольствие получить.

— Марат! — я пытаюсь отстраниться, но он не даёт мне шанса. Его ладонь переходит на затылок, пальцы переплетаются в волосах. Я не могу дёрнуться, не могу увернуться. В его глазах снова это проклятое пламя, которое пугает меня больше всего.

— Так что, галчонок? — он проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Давай, скажи мне: готова стать моей рабыней ради помощи дружку? Если я не ошибаюсь, то во всей этой ситуации ты оказалась с его подачи. Твоего друга и его папаши. Который сам не смог ничего сделать и придумал только рискнуть тобой.

Сердце в груди грохочет как ненормальное. Здравый смысл орёт, что Марат прав. Он говорит чистую правду. И я должна прислушаться. Потому что если унять панику, то, кажется, что там даже где-то сквозит маленькая надежда на спасение. На свободу. Но... В голове всё ещё звучит жалкий голос Антона. И я ведь не смогу себе простить. Если я могу спасти и не спасу...

Боже, ну почему я такая?! Почему не умею думать только о себе?!

— Будут какие-то правила? Условия? Это же не пожизненное рабство и...

— Пока мне не надоест с тобой играть. Или пока не сломаю.

Мне кажется или Марат эти слова уже с яростью произносит?

— Ты… ты ублюдок, — шепчу.

— Возможно, — соглашается. — Но зато я честный. Выбор за тобой.

Где-то в груди сжимается болезненный ком. Я чувствую, как паника начинает накрывать меня с головой. Я в ловушке. Я уже проиграла. Потому что… как такового выбора у меня вообще нет.

— Хорошо.

Я стою перед ним, как жертва перед хищником. Только вот хищник явно не в духе.

Марат не двигается, его глаза сужаются. Он смотрит так, что мне бежать хочется, вопя о помощи. Ему не нравится, что я... Он не ожидал, что я и правда могу начать это обсуждать? Он рассчитывал, что я откажусь. А я… я выбрала Антона.

— Повтори, — его голос низкий, срывается на рык.

Я сглатываю, чувствуя, как всё внутри сжимается от страха.

— Я… я согласна, — произношу медленно, но отчётливо. И в следующую секунду меня дёргает вперёд. Это Марат пальцами мою руку сжал и на себе резко дёрнул. Я глухо вскрикиваю, когда оказываюсь прижатой к Марату так плотно, что чувствую, как ярость по его венам проносится яркими вспышками. Он не просто дышит тяжело. Он злится. По-настоящему.

— Ты серьёзно? — его рука касается моей щеки, но в этом движении нет нежности. Ощущение, как будто он хочет очень сильно сжать. Прибить. Причинить боль. — Согласна ради этого еблана Антона на всё?

"Антона" он выделяет особым тоном, каким-то насмешливо-издевательским.

— Он мне дорог, — говорю упрямо.

Марат сжимает пальцы на моём затылке, болезненно натягивая волосы. Я вскрикиваю, но он тут же наклоняется ближе.

— Значит, дорог? — его губы оказываются возле моего уха. Я чувствую его горячее дыхание, от которого по телу пробегает предательская дрожь. — И что у тебя с ним было?

— Что?! Ничего! — в панике выдыхаю. — Я просто…

Он уже не просто злится. Он кипит от ярости.

— В машину, — бросает резко.

— Что?

— В машину, блядь! - Он толкает меня вперёд, но не грубо, а просто направляет.

Я послушно иду за ним, потому что вижу — сейчас лучше его не злить. Он и так на грани.