– Я бы обнял ее всей ладонью… и так держал, пока ты не заскулишь от нетерпения. А потом наклонился бы к ней и… подул. Ты, наверное, чувствительная. Сошла бы с ума от возбуждения. Стала бы умолять меня взять сосок губами. Но я бы не стал. Помучил бы тебя, как следует – минут пятнадцать, лаская всё что угодно, кроме того места, в котором тебе хочется. И только потом бы сдался и лизнул твой сосок – в самый кончик, очень-очень легко... Думаю, ты бы сразу кончила.

Тот факт, что всё это было сказано ровным, металлическим голосом, меня не спасло. Острым, почти болезненным возбуждением прошило вдоль позвоночника, заставляя тело выгнуться и вырывая из горла стон. Запрокинув голову, несколько минут я не могла ничего делать, кроме как смотреть в потолок и дышать – прерывисто, часто, словно только что минут прыгала через скакалку. До оргазма, слава богу, не дошло – я смогла совладать с собой и остановить горячую пульсацию в бедрах перед самым пиком, в самую последнюю секунду…

Чёрт бы его побрал, этого… декана… чёрт бы его… побрал… – только это и вертелось в голове, наподобие скороговорки, только медленно. Чёрт бы его побрал…

Наконец, мысли кое-как упорядочились и разнообразились. Вот оно, значит, что… Значит, у него от меня тоже… «дым из ушей»? И вся эта ненависть… от любви?! Ну, в смысле, от той любви, которая у людей между ног.

Опустив голову, я долго и тяжело выдохнула.

И что теперь делать? Что, чёрт возьми, со всем этим бардаком делать!

Ты знаешь что! – строго, голосом моей тёти – шестидесятилетней старой девы бухгалтерши – ответил мой внутренний голос. Ты должна немедленно, без всякого промедления внушить ему, что он тебя НЕ ХОЧЕТ. И что грудь твою он никогда не видел. И, вообще, испытывает к тебе исключительно уважение и платоническую приязнь – как к весьма перспективной, талантливой и достойной всяческого поощрения девушке из самого высшего общества.

Вот что ты должна сделать, Сафронова. А не представлять, как он грубо и с оттяжкой трахает тебя в этом самом кресле, забросив ноги к себе на плечи.

Прикусив губу, я, уже не стесняясь, застонала от вспыхнувшей перед внутренним взором картинки. Боже, как бы это было… охрененно. И как я жить-то теперь буду со всем этим в голове?!

Нормально будешь жить, продолжал тот же самый занудный внутренний голос. Как все. При помощи рученек, а возможно и какого-нибудь приспособленьица умного для интимного самоудовлетворения... Онлайн секс-шопы еще никто не отменял, слава богу.

– Хорошо, – вслух произнесла я, соглашаясь с доводами разума.

– Хорошо… – согласился со мной загипнотизированный декан, мельком облизнув свои красивые, рельефные губы. Пересохли, видимо, без пенки из-под капучино…

И я не выдержала. Пусть через минуту он обо всем забудет, пусть я больше никогда не приближусь к нему ближе, чем на ширину этого стола… но я должна это сделать.

«Поцелуй меня, Сафронова…» – пронеслось в голове, опаляя меня жаром и буквально выбрасывая из сиденья.

– Уже… – выдохнула я, быстро огибая стол и одним движением, словно гибкая кошка, бросая себя к декану Игнатьеву на колени.

Не раздумывая, не давая себе опомниться, я прижалась к его горячему, хорошо прокаченному телу – грудью, боком, бедром… и влепилась в его губы своими, содрогаясь от неожиданного наслаждения.

О да… именно так я и представляла себе блаженство. Именно такими и должны быть губы настоящего мужчины – мягкие и вместе с тем крепкие… выпуклые, чтобы было что прикусывать, хорошо пахнущие и даже сладкие, словно он недавно мятную конфету ел… податливые и реагирующие…