Стараясь не прыгать от восторга, заметила в глазах декана знакомый туман, отметила медлительность его речи... О да, Андрей Федорович… если ничего не помешает… вы крепко и надолго в моих руках.

Сигналом к тому, что можно начать внушение послужили его пальцы, которые в какой-то момент расплелись, позволяя рукам упасть по обе стороны от бедер. При всем при этом глаза декан не закрыл – лишь прикрыл наполовину, и из-под век его я видела, как зрачки его двигаются из стороны в сторону, следя за часами, словно примагниченные к ним.

Медленно-медленно я перестала их раскачивать, давая остановиться… и зрачки введенного в транс мужчины тоже постепенно остановились. Взгляд декана замер, замерзнув в какой-то точке в пространстве между нами.

Я замолчала на полуслове и широко улыбнулась – Андрей Федорович Игнатьев, звезда фандрейзингов и гроза всех бюджетников, сидел передо мной в несомненном гипнотическом трансе.

– Андрей Федорович… – уже другим голосом позвала я – тем самым, которым делала внушение вчера. – Вы меня слышите? Отвечайте, пожалуйста.

– Конечно, слышу… Сафронова… – с задержкой ответил он, еле шевеля губами. – У меня… отличный слух… и память, если ты… не заметила…

Я ухмыльнулась и покачала головой – даже в трансе пытается всё контролировать и язвить!

– Это здорово… – похвалила его голосом доброй учительницы. – Вы, наверное, хорошо помните, как я уронила ваш трофей на той вечеринке, не правда ли?

– Конечно, помню…

Я кивнула, ожидая такого ответа. И помотала головой, хоть он меня и не видел.

– Этого не было, Андрей Федорович. Вы ошиблись – я никогда не роняла ваш трофей. Он… сам упал с пьедестала, потому что был плохо закреплен. Вы поняли меня? Ничего этого не было – вы подошли и нашли трофей уже лежащим на полу. Никого рядом с ним не было.

К моему беспокойству, Игнатьев молчал. Брови его слегка приподнялись, будто он удивлялся чему-то в своем трансе, лицо заметно покраснело – явно от мозговых усилий.

– Но… тогда… – медленно произнес он, когда я уже начала беспокоиться, – если мой трофей упал сам, как… я смог увидеть твою грудь?

Комнату огласил громкий, металлический стук – это у меня из рук выпали часы, которые я перестала вертеть и машинально крутила в пальцах. От изумления у меня из горла вырвалось нечто среднее между кашлем и задушенным хрипом.

– Что?! Какую грудь?! – пролепетала я, невольно цепляясь взглядом за его грудь, виднеющуюся из расстегнутой рубашки.

– Шикарную… – ответил он всё тем же ровным голосом, но с явными мечтательными нотками. – Такую, как я люблю… Идеального размера… округлую… наверное, стоячую и с острыми сосками, когда возбуждена…

Узел между бедер снова стянулся, заставляя крепко сжать ноги и прикусить губу.

– А как вы ее… увидели… мою грудь? – совладав с собой, спросила, стараясь не дышать слишком часто.

– Не знаю… – снова нахмурившись, ответил декан. – Где-то увидел… не помню… ничего не помню…

Черт, он ведь уже забыл о случае с трофеем! Эх, рано я ему это внушила – надо было пораспрашивать подробнее сначала! Наверняка, у меня что-нибудь задралось, когда я падала, и грудь вылезла.

Но тогда получается… получается… Я резко втянула воздух, сраженная догадкой. Неужели…

Нет, не может этого быть!

Нет, Сафронова, ты не будешь его спрашивать об этом! Не будешь, не будешь, не будешь! Заткнись, тебе говорят!

– А что бы вы сделали с моей грудью, если бы увидели ее сейчас? – на одном дыхании выпалила я и зажмурилась от страха.

Он ответил немедленно, будто только и ждал возможности сказать это вслух.