– Мужчины, это выжившие мальчики. Процент суицидов среди подростков высок в любом обществе. Надо что-то делать. Чем бы его занять?

– Если он не поступит в институт, – сказала мама, – его займет военкомат. Я очень боюсь этого. Из Афганистана везут гробы, Саша! Об этом не сообщают в газетах, но вы сходи́те на кладбища – полно могил молодых солдат и офицеров! Он совсем не думает о поступлении в институт! А может быть его познакомить с опытной женщиной? Ему пора становится мужчиной? Что скажете?

От этой идеи у деда и мужа отвалились челюсти. А ведь, правда. Парень в самом соку. Сейчас его затащит в постель какая-нибудь одноклассница и готово – ждите внука!

Реализовать мамину идею не успели. Георгий сдал выпускные экзамены с одной четверкой и похвальной грамотой. Медаль получить не вышло.

Пришлось поступать, используя, что есть. Он – везучий. Значит, и сейчас повезет.

С выбором профессии Гарин определился еще в конце девятого класса и весь последний школьный год посвятил подготовке по химии и биологии. Физику он знал неплохо, а сочинения лучше его в классе, возможно, писали только подружки-отличницы Ирочка Гатаулина и Люба Коцина, но они готовились поступать на филологический, и по другому быть не могло.

Самоуверенность может навредить. Хотя официально заявляется, что задания вступительных экзаменов в вузы построены на программе средней школы, очевидно, что билеты собирались из самых сложных тем. То, что было элементарно в школе, на экзаменах оказалось весьма непростым.

Гарина не валили на экзаменах в первом меде, наоборот, очень благожелательно встретили и даже допвопросы давали чтобы подтянуть, а не ради снижения балла. Но судьбе было угодно, чтобы три из четырех экзаменов он сдал на четыре. Хорошо же, но не отлично, пятёрочный аттестат, конечно создавал Гарину репутацию толкового студента, но там таких было девять из десяти. Главную конкуренцию составляли не вчерашние школьники-медалисты, а как раз наоборот – ребята со стажем, медсестры, фельдшера и демобилизованные солдаты. Этим можно было сдать все экзамены на трояки.

На дневное обучение во всех московских медицинских вузах проходной балл на дневной лечебный факультет составил от двадцати двух с половиной до двадцати трех. Гарин набрал ровно двадцать один и девять.

Он привез домой документы с пропечатанным экзаменационным листом. Ему уже сказали, что в любом медучилище с руками оторвут такого абитуриента. Но Жорик настроился исключительно на мединститут.

Маме важнее всего было, чтобы сына в армию не забрали, а не где он станет учиться. Она предложила отнести документы в сельзохакадемию им. Тимирязева на животноводство, потому что список экзаменов там был точно такой же, а конкурс чуть поменьше и проходного хватало.

Решение проблемы подсказал отец.

– Вокруг Москвы есть еще областные центры со своими мединститутами, – сказал он, когда семья в мрачном унынии пила чай вечером. – Самый близкий – Калинин, а еще мединституты есть в Рязани и Ярославле, допускаю, что во Владимире и Калуге – тоже, наверняка есть в Туле. Это недалеко, учитывая, что ты имеешь права, которые заработают через три месяца, как только тебе исполнится восемнадцать.

– Калинин, – сказал Жорик. – Завтра поеду туда. Это же рядом?

В КМИ он проучился три курса, сдав весеннюю сессию на отлично, он прохал с документами в московские вузы с просьбой о переводе. В Сеченовском и Пироговском отказали под предлогом – мест нет. Более демократичный Стоматинститут предложил заново отучиться на третьем курсе и перезачесть курсовую сессию, если Гарин готов походить по кафедрам с протянутой рукой, в которой документы из КМИ. Гарин принял это предложение. Заканчивать учебу лучше и удобнее в Москве.