На пятом курсе он выбрал специализацию по анестезиологии и реанимации, В субординатуру его отправили в НИИ им Склифосовского, где он прилежно учился, но поругался с профессором Жилисом из-за эфирного наркоза.

История дурацкая. Жилис в окружении коллег и Жоры пил чай в ординаторской, рассуждая о том, что каждый анестезиолог должен виртуозно владеть эфирным наркозом. Какой бес вселился в тот день в Гарина, который принялся ехидничать на эту тему. Жилис обиделся и произнес:

– Увы, молодой человек, но мы с вами расстанемся окончательно, ибо понимания мы вряд ли найдем.

В ГУЗМе Гарину предложили на выбор несколько клиник с кафедрами, он выбрал больницу в Измайлово.

Ошибся ли он в выборе? Может быть. Он не знал ничего ни о главном враче Ренате Исламовиче Каримове, ни о профессоре, заведующем кафедрой Михайлове Александре Евгеньевиче, ни о его заместителе Ирине Ивановне Бобровой.

Он познакомился с замом по хирургии, который курировал интернатуру по анестезиологии и узнал, что именно в этом году свободныхъ мест анестезиологов в отделении нет. Однако, можно интерном на ставку кардио-реаниматолога в блок интенсивной терапии кардиологического отделения. Тоже реанимация, а операционный анестезиолгический опыт ему помогут набрать специалисты кафедры.

Гарин не стал спорить. Какая разница, если там тоже нужны реаниматологи?

Так он познакомился со своим будущим учителем и начальником на много лет – Марком Эмильевичем Бардиным.

Из личных достижений в саморазвитии Гарин считал важными: знание английского языка; умение постоять за себя; умение поиграть на гитаре и неплохо попеть в компании; освоение профессии врача. Вождение автомобиля и умение стрелять он достижениями не считал. Воевать он не собирался ни с кем, как и работать шофером. Оба этих навыка ему пригодились пока только один раз, на военных сборах после третьего курса, когда выяснилось, что из сотни студентов разных институтов только он более менее соответствует офицерскому званию «военврач сухопутных и ракетных войск». Потому что из пистолета он выбивал пятьдесят восемь из шестидесяти, из автомата примерно также, и умел водить Камаз, Урал и ЗИЛ-131 с санитарным кунгом.

По окончании третьего курса он получил зеленый офицерский военный билет от заведующего военной кафедрой КМИ полковника Званцева, и считал задачу по армейской подготовке выполненной.

Год интернатуры в кардиореанимации окончательно определил выбор Гарина во врачебной специальности.

Бардин, выслушав рассказ Жоры о том, как умер дед, задал пару уточняющих вопросов и сказал:

– Если ты все верно описал, то я предполагаю, что твой дед передозировал сердечные гликозиды, остановка произошла из-за этого, кстати, и запустить его ты не смог именно потому, что сердце остановилось в систоле, то есть сжав левый желудочек. Адреналин тут вряд ли мог помочь, как и электрическая стимуляция. Дед получал эти препараты?

Гарин вспомнил, что в столе деда нашел початую коробку.

– Да, он пил дигоксин.

– Если схему приема не соблюдал, а пил, как любое лекарство «по одной три раза в день» или даже один раз в день, то вполне мог перенасытится и дать остановку сердца. Дигиталис накапливается и если не делать «разгрузочные» дни – самоотравление неизбежно. Обычно такие пациенты на календаре отмечают принимаемые дозы и пульс, если становится слишком редким, пропускают один или два дня приема.

– Ты полагаешь, что дед мог покончить с собой? – произнес Гарин.

– Нет, это уж слишком демонстративно, если, как ты говоришь, его любили и ничем не выказывали в его адрес неудовольствия… Ну, если б он посчитал себя обузой, принял бы на ночь сразу несколько таблеток и утром уже нашли бы труп. А так, за столом… нет. – Бардин строил версию, как опытный следователь. – Я думаю, или ему не объяснил лечащий врач, как правильно принимать лекарство или он перепутал, забыл. Мог он забыть?