— Ты уже помог. Спасибо. – Павлик хотел сказать это громко, но осип.

— Тебе что-нибудь нужно?

Павлик покачал головой, но брат все правильно понял и проговорил:

— Если есть несколько минут, побудь здесь.

И исчез, захлопали ящики комода, зашуршал целлофан. И десяти минут не прошло, как Егор вернулся с объемным брезентовым рюкзаком, поставил его возле Павлика. Вид у брата был такой, словно он помогает партизанам. Ну, или – подпольщикам под носом у врага.

— Тебе придется скрываться, ведь так? – Егор принялся деловито вытаскивать из рюкзака упаковки. – Трусы. Носки. Две сменные футболки. Брюки. Теплая ветровка. Одеяло. Котелок вот. Маленький, но одному хватит. – Он достал из кухонного шкафа алюминиевую кружку, вилку, две ложки, нож, приговаривая: — У родителей этого добра валом, они и не спохватятся, и о рюкзаке не вспомнят. Для походов он мал, на каждый день – велик, а тебе в самый раз.

Для приличия следовало отказаться, но Павлик не стал. Не в его положении отвергать помощь. Он теперь бродяга без рода и племени, и ему нужно выживать. Эта мысль зрела на краю сознания, пока Павлик наблюдал за суетящимся братом. Безумно хотелось рассказать свою историю, чтобы не нести груз одному, но правда могла убить Егора, потому он молчал.

— Соль, сахар, сосиски, хлеб, кусок сыра… Не буду спрашивать, как ты очутился в Москве без ничего. – Он рванул из кухни, а вернулся с ежедневником на защелке и набором ручек, уперся в стол, задумавшись. – Буду думать, что ты – член тайного ордена, который в опале.

— Спасибо, — проговорил Павлик.

— Ерунда. Уверен, ты для меня сделал бы то же самое. Давай подумаем, что еще тебе понадобится. Деньги? У меня только пять тысяч.

— Деньги есть, около сорока долларов, не пропаду… Я ведь не смогу тебя отблагодарить — не знаю, что со мной будет дальше.

Егор махнул рукой.

— Ты уже отблагодарил. Собственным примером показал, каким можно стать. И я стараюсь, на бокс записался.

— Бокс неэффективен в уличных драках, — поделился Павлик знаниями себя взрослого, встал, сымитировал удар кулаком, потом – локтем согнутой руки. – Видишь разницу? Если сейчас ты начнешь драться кулаками, то собьешь себе костяшки, и все. Смешанные единоборства рулят. Еще тайский бокс штука хорошая, прокачанный лоукик только так роняет противника.

Вздохнув, Егор опустился на стул и подпер голову руками.

— Жаль, что мы больше не увидимся. Не хотелось бы терять с тобой связь.

В горле свернулся ком, Павлик налил себе воды из графина, принялся жадно пить. Зло вытер рот рукавом и сказал:

— Я попытаюсь разобраться в том, что со мной происходит, и все исправить… Если, конечно, это возможно. И обещаю, что найду тебя.

Егор принялся что-то писать в ежедневнике. Развернул его, чтобы Павлик увидел адрес.

— Пиши хотя бы, что живой. Тебе ж ведь некуда идти! Как ты… тебе ж бомжевать придется!

— Я много всего умею, не пропаду, — успокоил его Павлик, но Егор примерил его ситуацию на себя и не поверил.

— Тебе не прямо сейчас надо уходить?

— Нет. Мало того, мы можем еще раз увидеться, но на третий уже будет опасно…

— Тогда оставайся! – обрадовался Егор. – Родители приедут после одиннадцати.

Павлик качнул головой:

— Не могу. Надо подыскать место ночевки, пока светло.

— У меня есть ключ от чердака! – заговорщически прошептал Егор. – Туда никто не ходит, переночуешь там. Поужинаешь, утром позавтракаешь, помоешься и пойдешь. А у нас целых три часа!

Павлик, после переноса ощущавший себя голым и беспомощным, улыбнулся и кивнул. Погибель отодвигается. У него есть еще один полноценный день жизни в тепле, в своей стае, а дальше… Дальше он уже придумал, что делать, правда, еще не видел деталей. И хрен с ними! Подумает об этом завтра. Сейчас нужно отвлечься. Не каждый день приносит известия о том, что твое тело в морге, родители тебя оплакивают, а ты никак не можешь облегчить их страдания, потому что сохранить жизни — важнее.