– Берите. А то завтра рукав отвалится, как у чучела.

Мне стало так стыдно, что аж уши покраснели. На Земле я бы просто открыла обучающее видео в интернете – нужда прижала бы, глянула бы урок, попробовала заново. Тут даже спросить не у кого, кроме этой орчихи, которая обращалась с иголкой, как опытный воин с мечом.

За окном дождь стучал по жести водостока, Анара мурлыкала какую-то блатную песню маркитанток, а я снова колола пальцы и думала: хоть бы носки не пришлось распускать дальше. Иначе придется ноги обматывать тряпками, как делали здешние нищие.

Дождь лил весь день, до самой ночи, монотонно барабаня по прохудившейся крыше. И как только стало темнеть, мы с Анарой разбрелись по своим спальням, экономя свечи, которых в запасе оставалось всего с десяток – тонкие, кривые, с наплывами воска. Я улеглась на продавленную постель, уставилась в потолок с трещиной, похожей на молнию. Свеча на тумбе коптила черным дымком – фитиль давно не стригли, и он обуглился, как сухая ветка. На душе было тоскливо и пусто.

Эта сволочная тоска давила, как мокрое шерстяное одеяло, которое не согревает, а только тянет вниз. На Земле я хоть знала правила: заплати за свет до десятого числа, не опоздай на работу больше чем на пятнадцать минут, не спорь с начальством на педсоветах. Здесь же я ощущала себя слепым котенком, тыкающимся мордой то в пустую миску, то в острый угол. Как торговаться на рынке, где все цены в медяках? Как лечить простуду без аптеки? Что делать, если барон передумает слать свои жалкие подачки? Мысли путались, как разноцветные нитки в корзине для шитья – все в одном узле, и не распутать.

В этом насквозь патриархальном мире, где даже календарь считал по урожаям, большую роль играла семья. Та самая, разветвленная, где дяди помогали племянникам, тещи – зятьям, а кузены выручали кузин. У меня здесь не было никого. Помогать мне было некому. Рядом была только Анара, которая, кажется, и сама не понимала, зачем держалась за эти развалины – то ли по привычке, то ли от безысходности. Денег и связей тоже не нашлось. И вот как жить в таких условиях? Что делать, когда заканчиваются последние сухари? Чем заниматься, если даже иголку в руки взять толком не умеешь?

От безысходности я даже подумывала, не согласиться ли на брак с кем-то из сыновей барона Арнакского. Все же и родня появится, и вполне официальная помощь молодой семье – мешок муки к зиме, сало к праздникам. Их род стоял как крепость: вместе пашут, вместе воюют, вместе детей плодят. Я бы хоть есть нормально стала. А любовь… Как будто на Земле все вокруг играли свадьбы исключительно по страстному чувству. Вон, моя соседка Люська Бетова выскочила замуж в двадцать пять, потому что "часики тикали", и теперь ходит по двору с вечно кислой миной. Мужа не любит, а уйти некуда – ипотека общая. Так что, может, и мне…

Я повернулась на бок – кровать жалобно скрипнула, будто стонала под моим весом. С горечью вспомнила, как на Земле зачитывалась книгами и мечтала о приключениях. Вот они, приключения: штопаешь носки и гадаешь, хватит ли еды на завтра-послезавтра.

Свеча догорела с последним хриплым потрескиванием. Темнота накрыла комнату, но спать не хотелось. Я лежала и слушала, как дождь стучит по жести водосточного желоба – то чаще, то реже, будто кто-то перебирает горошины. Хоть бы крыша не протекла в этот раз. Завтра снова – ячменная каша, штопка дырявых чулок, тяжелые вздохи Анары. А потом, глядишь, и барон пришлет свата с очередным "подарком". Решать придется. Или голодать зимой. Или замуж идти за незнакомого оркооборотня.