– Тут хоть что-то соберем, – пробурчала она, разминая ком земли в мозолистых ладонях. – Не пропадать же урожаю.

К полудню солнце, поднявшееся в зенит, высушило верхний слой почвы, образовав тонкую корку, но под ней всё еще хлюпало, как в болоте. Мы перетаскали плоские камни с края огорода, чтобы укрепить размытые края грядок. Анара показала мне, как приподнять поникшие стебли орчишки, подвязав их к колышкам из ивовых прутьев. Растения теперь походили на раненых солдат, опирающихся на костыли.

– К осени, может, зерно вызреет, – сказала она, вытирая пот с загорелого лба тыльной стороной ладони. – Хоть на кашу хватит.

Я кивнула, хотя сомневалась. Зерна на колосьях были мелкими, как песчинки, и явно не успели набрать силу. Зато нарта, несмотря на вялые листья, держалась упрямо – ее клубни, спрятанные в земле, хотя бы не сгнили, защищенные плотной кожурой.

А потом Анара нашла клад. Самый настоящий, зарытый в землю, как в тех приключенческих книгах, что я читала в детстве. Она копала в дальнем углу огорода, у старой яблони с кривым стволом, и внезапно позвала меня хриплым шепотом:

– Госпожа! Тут есть что-то.

Удивленная, я подошла, вытирая грязные руки о передник. Сундучок был размером с толстую книгу, с выщербленными углами и следами ржавчины на железных оковках. На крышке просматривалось полустертое клеймо, похожее на переплетенные ветви – возможно, фамильный герб. Анара попыталась подцепить его лопатой, но сундучок не поддавался, будто врос в землю корнями.

– Вытаскивай, – скомандовала я, чувствуя, как учащается пульс.

– Так пыталась уже. В руки не дается, – пробормотала она, потирая поясницу.

Даже так? Ладно…

Я наклонилась, ухватилась за маленькое железное кольцо, уже покрытое рыжей патиной, и потянула на себя.

Сундучок вышел из земли с неожиданной легкостью, как будто только меня и ждал все эти годы, лежа под слоем глины и корней.

Открывать находку решили дома, в чистоте, чтобы не запачкать возможные ценности. Если, конечно, внутри окажется что-то стоящее, а не просто чьи-то забытые безделушки.

Мы привели себя в порядок, отмыв руки до локтей в жестяном тазу, и переоделись в домашние платья, прежде чем приступить к исследованию находки. Потом уселись на кухне за столом с неровной столешницей. Я взяла сундучок в руки, ощутив его неожиданную тяжесть, и покрутила, разглядывая со всех сторон. Поверхность была шершавой от окислившегося металла, а углы – острыми, несмотря на явные следы времени.

– Госпожа, попробуйте ладонь к крышке приложить, – посоветовала Анара, вытирая мокрые руки о передник.

Я прижала ладонь к холодной металлической поверхности. Ветви клейма на крышке вдруг дрогнули, будто живые, и по пальцам пробежал странный толчок, напоминающий удар слабого тока. Я вздрогнула и чуть не выронила сундучок. Чертовщина какая-то!

В следующую секунду крышка щелкнула, словно ее кто-то поддел изнутри невидимым инструментом, и приоткрылась на палец.

И мы с Анарой замерли, уставившись на темную щель. Чуть поколебавшись, я перевернула сундучок над столом, и его содержимое с глухим стуком высыпалось на потертую деревянную поверхность. Стала разбирать находки, ощущая легкое разочарование.

Пригоршня медных монет с потускневшими изображениями, несколько серебряных с неровными краями, три железных ключа разной формы: самый большой – ржавый, с зубцами, как у пилы; средний – тонкий и изящный, будто для шкатулки; маленький – совсем простой, как от амбара. И еще колечко, простенькое на первый взгляд, явно не драгоценное, может быть из латуни или просто из железа. Вот и все сокровища. На мой взгляд, ничего действительно ценного внутри не было. Разве только ключи могли открывать какую-нибудь неизвестную мне сокровищницу, наполненную золотом и драгоценностями, но это казалось маловероятным.