Пенула – тёплый плащ с капюшоном.

Эксомида – разновидность лёгкого хитона без рукавов; её носили ремесленники и рабы, поскольку в ней удобнее было работать.

Даная –в греч. сказаниях дочь аргосского царя Акрисия. Когда Дельфийский оракул предсказал царю смерть от руки собств. внука, Акрисий заключил Д. в темницу. Однако Зевс проник к Д. в виде золотого дождя, и она родила Персея.

8. Глава 7

 Когда Сильвия не вернулась на виллу к ужину, Анния, охваченная тревогой, велела Ветурию приступить к поискам молодой госпожи и вольноотпущенника-беотийца. Вилик как будто уже давно ждал подобного приказа - на его скошенном желчном лице появилась злорадная усмешка.

 - Позволь заметить, домина, привязанность этого грека к твоей дочери весьма подозрительна, - не преминул он высказать своё мнение, при этом явно наслаждаясь тревогой Аннии. И затем, будто намекая на что-то, с язвительной усмешкой прибавил: - Ведь Сильвия уже не ребёнок и присутствие в столь тесной близости от неё молодого мужчины...

 - Вздор! – Анния не дала ему договорить. – Всё, что ты пытаешься сейчас мне внушить, вздор! Между Сильвией и этим греком нет и не может быть никакой привязанности!

 Гневно сверкнув глазами, Анния отвернулась от вилика и пошла к дому.

 Погода понемногу прояснилась; ветер стих, но было холодно.

 Сильвия... Сильвия, где же ты? Где тебя искать? Что с тобою?.. – Тревожно сдвинув брови, озабоченная Анния не сводила глаз с дороги у виллы.

  Увидев Сильвию и беотийца вдвоём – они шли рядом, едва ли не склонившись друг к другу, и их силуэты чётко вырисовывались на фоне неба, - Анния подалась вперёд всем телом. Загоревшиеся от радости глаза вдруг погасли, губы сурово сжались. Не успела она испытать облегчение от того, что Сильвия нашлась, что она жива и здорова, как эти светлые чувства уступили место новой тревоге и сомнениям. Так ли уж неправ Ветурий? Её Сильвия и этот... раб, пусть и отпущенный на волю?!

 - Я предупреждал тебя, домина. Такие отношения могут зайти слишком далеко, - снова раздался ехидный голос вилика. - А что скажет об этом Публий Волумний? Всё-таки не годится благородной девице, да ещё обручённой с человеком из столь известной на побережье семьи, быть на короткую ногу с каким-то...э...безродным чужеземцем. Не годится! 

 Обуреваемая негодованием, ошеломлённая тем, что ей открывалось, Анния не сразу заметила, как управляющий оказался рядом с нею.

 - Будь здесь опекун Сильвии, он бы не позволил этому греку и близко подойти к молодой госпоже. Нельзя с него глаз спускать ни на минуту! И из дома его надо гнать взашей - пусть лучше в поле наравне с рабами работает!

 - Ах, Ветурий, - резко проговорила Анния, всё сильнее раздражаясь, - оставь свои советы при себе. Я сама во всём разберусь!

 - Как тебе будет угодно, - процедил сквозь зубы вилик, стараясь выглядеть покорным.

 Но всё же не сдержался и, метнув в сторону беотийца недобрый взгляд, уходя пообещал с кривой ухмылкой:

 - Однажды я укажу ему его законное место в этом доме. И тогда он пожалеет о том, что попал сюда...

 Увидев Аннию у порога дома, Сильвия с радостной улыбкой бросилась ей навстречу. Целуя её и бормоча оправдания, девушка с виноватым видом заглядывала ей в лицо, которое выражало сейчас то гнев, то нежность, то суровую холодность.

 Анния испытывала смешанные чувства, целую бурю противоречивых чувств, но гнев в конце концов превозмог. Раздражённая новой, неожиданно свалившейся на неё заботой, она чувствовала лишь потребность немедленно высказать Сильвии недовольство её поведением.