Нижняя часть тела быстро выходит из коматозного состояния, и вполне живо откликается на Ярославу. Лежать уже не так удобно. Мой дружище уверенно играет роль отбойного молотка, упираясь уверенно в ковер, так же как и мой нос.

Переворачиваться на спину сейчас совсем не вариант. Вот же засада! И эти.. монстры еще рядом. И даже мысли о двух чертяках в платьях никак не сбивают мой боевой настрой.

— Руки убрала, — шиплю как можно грубее. — И вообще не надо мне помогать, вас может наняли меня ликвидировать.

— Я только хотела помочь… — растерянно проговаривает моя фиктивная жена.

— В могилу попасть? Это у вас практически уже получилось. — Сгинь, нечистая сила, и лед свой себе оставьте. — Анна Николаевна … — призываю на помощь мою прислугу.

— Слушаю, — бодро отвечает женщина и я замечаю перед глазами ее домашние туфли.

— Аптечка, в моей комнате…

И все, снова прострел, и хочется взвыть как раненому.

— Папа, мы принесли лед!

— Оставьте себе. А сейчас марш в комнату.

— Но…

— Живо!

Не любезно. И даже совсем не дружелюбно. Мне наплевать. Я не люблю детей. И этих терплю ради выгоды. Зачем вообще нужны семьи. Размножаться можно и так, для страждущих обзавестись детьми, но я не готов быть продолжателем своего рода. Все закольцуется на мне и по-другому не будет.

— Можно и повежливее, — пытается пристыдить меня ведьма, но я лишь машу рукой «проваливай».

— Ваша аптечка, Богдан Андреевич…

— Ну и пожалуйста, — шипит бестия, — умирать станешь не придем на помощь!

— Я быстрее сдохну от вашей помощи, — отвечаю язвительно и грубо.

Отдельно про себя отмечаю, что у моей женушки ноги от ушей, но не успеваю никак это осмыслить. Ярослава одаривает меня ненавистным взглядом, берет своих племянниц за руки, и они скрываются на втором этаже.

Может имеет смысл снять номер в отеле, отлежаться и подумать, как вообще я в такое влип. А, точно, Тормоз поспособствовал…

***

— Дорогой, вы наш, Богдан Андреевич, — заливается соловьем прислуга и пытается помочь мне встать.

Не люблю, когда так неумело льстят, без огонька, обидчивая ведьма на фоне Анны Николаевны сейчас смотрится более выигрышно. А тут… если бы не спина!

— Спасибо, позовите охрану, ребята помогут мне восстать и подняться себе в комнату.

— Может не надо, — с опаской смотрит на меня женщина.

— В смысле? — я смотрю на прислугу и не понимаю, почему не могу пойти к себе и отдохнуть в тишине и покое. — Моя комната в конце концов.

— Да, конечно, — потупила взгляд Анна Николаевна. — Я сейчас приглашу охрану.

Через десять минут после подъема охранниками меня на второй этаж, я уже стою на пороге своей комнаты.

И тут вспоминаю, нет не вспоминаю, потому что у меня внезапно проснулся кретинизм на пустом месте. Что комната совсем не моя, а наша! НАША!

Остро это осознаю, когда оказываюсь внутри.

Трюмо… розовое, вместо моей телевизионной тумбы из массива дуба. Я за мебель в своей комнаты отвалил больше двух миллионов. А сейчас я стою и смотрю на то, что здесь трюмо!

— Яра… — срываю голос пока пытаюсь докричаться до жены.

Боль в спине сразу как-то притупилась, охранники оперативно чуть ли не кубарем скатились по лестнице, а мне кажется все-таки сегодня мои нервы сдадут.

Оборачиваюсь и вижу пуф под ноги, притаившийся у кровати, тоже, розовый.

— Что случилось? — вбегает ведьма, запыхавшись, смотрит на меня как спасательница с жаркого побережья в Майями.

Грудь вздымается, сама тяжело дышит, спасательного буйя не хватает в ее прекрасных руках, мерзавка!

— Где моя мебель? Нет, не так… Что это убожество делает на месте моей плазмы и телевизионной тумбы?